Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи - [163]

Русских кубинцы называли bolos, кегли, — за белую кожу и большие округлые зады.

Российские гости, не привыкшие к тропикам, выглядели в гаванском ночном клубе несколько неуместно — они не понимали, что рубашки-гуаяверы носят навыпуск, и никак не могли уловить кубинские танцевальные ритмы. Однако ценить качественные кубинские сигары они приучались быстро и поглощали в «Тропикане» немыслимые количества кубинского рома — и в составе дайкири и мохито, и с колой, и со льдом, — совсем как посетители клуба в былые годы.

До Кастро это был ром «Бакарди»; а теперь в «Тропикане» подавали исключительно ром «Гавана-Клуб», ром, который раньше производила семья Аречабала в Карденасе. Через несколько лет после захвата всех частных предприятий на Кубе правительство решило сделать «Гавана-Клуб» своей экспортной маркой. В 1977 году Фидель Кастро лично открыл новую винокурню «Гавана-Клуб» в Санта-Крус дель Норте, примерно в пятидесяти милях к западу от старого завода семьи Аречабала в Карденасе.

Бутылкам «Гавана-Клуб» придали новую форму — теперь их делали в виде Ла-Хирадильи, бронзовой женской фигуры семнадцатого века на крыше одной из старейших гаванских крепостей, которая служила символом города. На новой этикетке продукт назывался «чистым кубинским ромом, выпускающимся с 1878 года». Семья Аречабала как основатели предприятия не упоминались, и лишь немногие посетители, пробуя ром «Гавана-Клуб», представляли себе, какой была история этой марки до революции.

Неважно. Ром «Бакарди» был символом старой Кубы, а «Гавана-Клуб» был ромом Кубы при Кастро, его подавали во всех барах при всех гостиницах, во всех ресторанах, во всех ночных клубах на острове.

* * *

Кубинские революционные власти начали продвигать «Гавана-Клуб» только после того, как убедились, что семья Аречабала не будет препятствовать им использовать эту торговую марку. Активы семьи на острове были конфискованы в тот самый день в 1960 году, когда правительство захватило имущество Бакарди, однако члены семьи Аречабала, в отличие от Бакарди, не предприняли никаких усилий спасти свое предприятие путем реорганизации за пределами Кубы. Никто из них не думал о том, чтобы выстроить новую винокурню в другой стране, в отличие от Бакарди, которые уже делали это несколько раз, и у семьи Аречабала не было за границей ни коммерческой, ни промышленной базы, которые позволили бы предприятию продолжить работу. Когда их предприятие на Кубе было захвачено, они сдались практически сразу.

Хосе Мигуэль Аречабала, который до революции был руководителем производства на заводе «Гавана-Клуб», уехал в США и устроился на работу в Американскую компанию по производству сахара-рафинада в Филадельфии. Во время одного судебного разбирательства много лет спустя он сказал адвокату, что семья не пыталась сохранить предприятие, поскольку не могла себе этого позволить. «Кто бы дал на это деньги? – спрашивал он. — Я не собирался выставлять себя на посмешище — идти в банк и просить денег!» Его брат Рамон Аречабала, менеджер по продажам рома «Гавана-Клуб» на Кубе, оставался на острове, пока его не заставили уехать в начале 1964 года. В течение следующих двадцати лет он постоянно переходил с одного места работы на другое на юге Флориды и в основном занимался ремонтом и продажей автомобилей. Большинство остальных членов семьи Аречабала осели в Испании, где у них были давние связи.

Поскольку семье недоставало фигуры вроде Пепина Боша, вокруг которого можно было бы сплотиться в изгнании, родственные связи понемногу ослабли. В отличие от Бакарди, семья Аречабала не принимала активного участия в движении против Кастро, несмотря на гнев из-за потери имущества. Они до последнего поддерживали Батисту, поэтому у них не было ощущения, что революционное движение предало их лично, — опять же в отличие от Бакарди.

Некоторые прежние конкуренты семьи Аречабала в «Бакарди» не ожидали, что те не станут прилагать усилий, чтобы отстоять свои права на семейную марку рома. Хуан Прадо, блестящий менеджер по продажам из «Бакарди», давно приметил марку «Гавана-Клуб». Как любой торговец, Прадо был уверен, что ценность товара на рынке определяется привлекательностью бренда не в меньшей степени, нежели качеством.

Слово «Бакарди» красиво звучит на любом языке, его легко запомнить. И «Гавана-Клуб» тоже звонкое, красивое название. Англоязычные названия брендов узнаваемы повсюду, а это было особенно ясным и поэтичным. Слышишь «Гавана-Клуб» — и сразу представляешь себе ночное веселье, которым так славилась Куба. Прадо считал, что за такое название товара можно и побороться, и как только увидел, что семья Аречабала, очевидно, готова отказаться от своего бренда, предложил «Бакарди» купить на него права. То, что не удалось семье Аречабала — потягаться с кубинским правительством за право использовать торговую марку, — вероятно, могло бы удаться семье Бакарди.

В 1973 году Прадо организовал для Рамона Аречабалы перелет в Нассау на встречу с Орфилио Пелаэсом, сотрудником «Бакарди», которому Пепин Бош поручил вести дела, связанные с Кубой. Аречабала и Пелаэс обсудили перспективу совместных усилий двух семей по возвращению торговой марки «Гавана-Клуб». Однако согласия достичь не получилось. Пелаэс сказал, что ему нужно уточнить статус торговой марки в Патентном ведомстве США, и семья Аречабала к этому так и не вернулась. Вскоре возникли другие насущные коммерческие проблемы, и идея совместной инициативы по марке «Гавана-Клуб» не получила развития.