Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи - [165]

Трактора на полях заменили волы.

Многие наблюдатели предсказывали, что под таким бременем правительство Кастро рухнет — так же неизбежно и внезапно, как и социалистические правительства Восточной Европы. Однако сам Кастро, казалось, рад кризису, как был рад и другим тяжелым моментам революции — у ворот Монкада, в горах Сьерра-Маэстра, в заливе Свиней, во время ядерного кризиса в октябре 1962 года. Он либо выживет, либо уйдет, овеянный славой, забрав с собой свою революцию; более того, похоже, идея последнего самоубийственного противостояния приводила его в восторг. Столкнувшись с крушением социалистического блока, Кастро заменил старый призыв «Родина или смерть» новым – «Социализм или смерть». Его выступление на Съезде коммунистической молодежи в апреле 1992 года было чистой воды бравадой: «Подлинные революционеры никогда не сдаются, никогда не продаются, никогда не предают. Это для трусов, изменников и оппортунистов. Никому из нас не нужен хлам, который нам предлагают [капиталисты].

Мы предпочитаем любую жертву и любую участь тому унижению, которое влечет за собой капитализм».

На самом деле Кастро понимал, что у него нет никакого практического выбора, кроме компромисса, если он хочет, чтобы его режим выстоял. Не прошло и года с выступления на Съезде коммунистической молодежи, как он неохотно согласился на реформы, которые обливал презрением всего несколько месяцев назад. Кубинцам впервые было позволено владеть твердой валютой, в том числе американскими долларами, и тратить их в магазинах, в которые прежде был открыт доступ лишь дипломатам, туристам и иностранным бизнесменам. Реформа дала кубинцам возможность получать денежные переводы от родственников за рубежом, и в результате кубинская экономика получила основательное вливание иностранной валюты. Кроме того, Кастро согласился, чтобы граждане Кубы работали сами на себя, создавая индивидуальные предприятия в сферах от чистки обуви до кустарных промыслов, и разрешил снова открыть фермерские рынки.

Однако этих реформ было мало. Брошенный старыми социалистическими союзниками, Кастро понял, что ради выживания революции нужно интегрироваться с Западом.

Придется вести дела с капиталистами.

В 1982 году кубинское правительство разрешило иностранные инвестиции на острове при условии, что они совершаются через совместные с кубинским государством предприятия. Однако были и другие суровые ограничения — иностранному партнеру позволялось иметь лишь миноритарный пакет акций, а реализовывать те немногие возможности для инвестиций, которые уже существовали, Кастро не считал нужным. Он не скрывал своего презрения к иностранному капиталу, и кубинское правительство обеспечивало западные предприятия, готовые инвестировать свои средства на острове, минимальной юридической защитой. По состоянию на 1988 год единственным совместным предприятием на острове был отель «Соль-Пальмерас» на курорте Варадеро, долей которого владела испанская гостиничная компания «Соль-Мелия».

Однако из предприятия на Варадеро было логично сделать стартовую площадку.

Кубинские власти понимали, что туризм, который Кастро когда-то высмеивал, обладает колоссальным потенциалом для острова, и в 1990 году правительство приняло более вольготное трудовое законодательство для сферы туризма, дав руководству соответствующих предприятий карт-бланш в кадровых вопросах. Вскоре было открыто еще несколько гостиниц в совместном владении. В 1992 году, спустя три месяца после выступления по поводу «хлама», который несет с собой капитализм, Кастро одобрил новые условия иностранных инвестиций на Кубе, отдав во владение иностранным партнерам в совместных предприятиях до половины акций и позволив им забирать к себе на родину все прибыли. «Капитал и капитализм — это разные вещи, — заявил он группе иностранных бизнесменов и потенциальных инвесторов. — Капиталисты не будут владеть этой страной. Эта страна останется социалистической». Иностранные инвесторы услышали то, что хотели услышать, и пропустили мимо ушей все остальное. К 1993 году количество совместных предприятий на Кубе возросло до сотни с лишним. Многие из них относились к сфере туризма, однако и в других перспективных отраслях кубинской экономики появился значительный иностранный капитал; в число этих отраслей входили никель, табак, телекоммуникации — и ром.

* * *

Вместе с крахом социалистического блока для Кубы настал и крах торговли ромом.

Коммерческие отношения с миром социализма в основном строились на бартере, и Куба продавала союзникам большое количество рома напрямую в обмен на другие товары.

Маркетингу не уделялось никакого внимания, и никакой коммерческой сети распределения, подобно тем, которые существовали в странах Запада, у Кубы не было.

Социалистические союзники считали ром рядовым продуктом потребления вроде сахара или растительного масла. Когда крупные торговые сделки на уровне правительств оказались приостановлены, большинство кубинского рома осталось нераспроданным. В 1986 году агентство «Кубаэкспорт» отправило в СССР и Восточную Европу более полумиллиона ящиков рома «Гавана-Клуб». В 1992 году, когда кубинские торговые отношения стали меняться под воздействием свободного рынка, агентству удалось продать в том же регионе всего четыреста ящиков. В том же году по всему миру было продано около 175 000 ящиков, однако для рома «Гавана-Клуб» это был самый низкий объем экспорта более чем за десять лет.