Багровый хамсин - [2]

Шрифт
Интервал

Толпа разом отхлынула, когда на подмогу нубийцу из ворот вышел целый отряд стражи.

— Кого вы боитесь?.. — кричал Нугри жавшимся в кучу каменщикам. — Неужели вот этой горсти иноземных псов?.. Да засыплет западный ветер ваши жилища, подлые трусы!.. Я не Монту, чтобы биться один за всех!.. Или палки уже насытили вас вместо зерна, и вам хочется лечь скорей на цыновки, как после обильной пищи?.. Или плач голодных детей больше не доходит до ваших ушей?.. Или вы, подобно ослам, позволите содрать с себя кожу и издохнете на голой земле?.. Доколе же вы будете терпеть, опустив головы, словно волы, запряженные в ярмо водокачек?..

Стража раздвинулась, пропуская Пенроирита. Мягкий, вкрадчивый голос писца остановил Нугри.

— Друг мой, не подзадоривай их к насилию. Дела ваши вовсе не так плохи, как вы полагаете. Великий Нахтмину, заботясь о вас, как о родных детях, только что выехал во дворец и не позже полудня привезет вам благую весть…

Нугри злобно расхохотался.

— А надолго ли она нас насытит, эта благая весть?..

— За благой вестью всегда следуют благие дела, — возразил спокойно Пенроирит.

— Благих вестей и благих обещаний мы слышали не мало с начала построек, а вот зерна, овощей и масла мы не видали уже много дней!..

— Верно!.. Верно!.. Истинно так!.. — подхватила толпа. — Пойди, подсчитай по спискам, сколько умерло из нас с начала построек!.. Скольких унесли без памяти!.. Скольких убил зной и жажда!.. Скольких из нас не хватает из-за голода и тяжести камней!..

— Наши семьи питаются лишь сердцевиной папируса да волчьими бобами!..

— Наши жены и дети стали похожи на мумии!..

— В наших домах — пустыня!..

— Вокруг нас по ночам бродят шакалы и воют, — они чуют близость новых смертей!..

Пенроирит жестом остановил крики.

— Не мне выслушивать о ваших несчастьях, друзья мои и братья, — не мне, который скорбит о вас и стоит всегда на вашей стороне, а в дни раздач отмеривает вам зерна больше, чем записывает в списки…

Толпа замолчала. В уставшие от каждодневного недоедания и двухчасового непрерывного крика головы закралось сомнение: когда же это обмеривали зерно в их пользу?..

— Мы не помним прежних дней, — резко крикнул Нугри. — Нам не додали пятидесяти мешков зерна в последнюю раздачу, и голод привел нас сюда!.. Скажи начальнику, что мы не станем больше работать!..

— Да, мы не будем больше надрывать силы, таская камни!..

— Нас кормят хуже ослов, а требуют работы, какой не выполнить и ослам!..

— Еще бы! Ослов ведь дороже кормить, чем нас!..

— Мы не станем больше работать!..

Пенроирит не слушал их.

— Сегодня терпению моему, как и вашему, пришел конец, — продолжал он уверенно, — и я пошел к начальнику. «Эти люди голодны, — сказал я, — они не хотят больше работать. Надо пойти во дворец и просить выдать им сверх следуемой платы еще двадцать лишних мешков зерна и столько же мер масла»…

Нугри вышел вперед.

— А ты не лжешь нам, как они?.. — крикнул он, показывая на дом Нахтмину. — Все «рпат» лгут, когда дело идет о нас, и каждый из них тянет в свою пользу.

Пенроирит подошел к каменщику и положил ему руку на плечо.

— Зачем мне лгать и тянуть сторону «рпат»?.. — сказал он. — Ведь я — ваш… я простой «неджесу», — такой же, как и вы… Подобно вам, я питаюсь трудом своих рук… Моя «каламама» — ваша мотыга и резец…

Нугри недоверчиво оглядел его белую чистую одежду, его гладкую кожу, умащенную ароматом мирры, и усмехнулся.

— «Каламама» растет среди болотных камышей, а мотыга — на огне кузницы… Спина осла гнется под тяжестью ноши, а спина антилопы пряма как струна лютни… Писцу не смешаться с каменщиками… Тебя узнает среди нас и слепой… Не лги!..

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — вздохнул Пенроирит и поднял глаза к небу. — Великая Маат будет мне свидетельницей, что я желал только вашего блага.

Он повернулся и пошел к воротам.

Толпа загудела:

— Постой!.. Если ты не лжешь, и истинно все то, что ты говоришь, мы готовы разойтись без шума. Но когда же нам выдадут зерно и масло?..

— Вам выдадут все сегодня после полудня. Я сам беру на себя ваше дело… Идите с миром по домам, готовьте мешки и сосуды; к вечеру у вас будет все, что вам следует.

Лица каменщиков прояснились.

— Отец наш!..

— Вот истинно защитник несчастных!

— Кормилец детей!..

— Посох старца!..

— Убежище голодных!..

— Слушайте еще!.. — остановил их Пенроирит. — Скоро праздник Нейт. Я буду просить великого Нахтмину раздать вам к этому дню меда, пива и пшеничных хлебов.

Толпа, посылая на его голову тысячи благословений, стала медленно расходиться.

Нугри ушел последним.

— Мы опять возвращаемся с пустыми руками, — мрачно думал он.

Оглянувшись, каменщик увидел улыбающееся лицо писца, который отдавал приказание стражам. Нубийцы выстраивались в порядке; их копья горели на утреннем солнце…

А из-за угла, минуя аллею сфинксов, показались пышные носилки царицы-матери, бывшей правительницы обеих стран, великой Нефтис Менхопрури…

Царица не застала у ворот ни одного лица, запачканного глиной и известкой. Она могла спокойно следовать своим путём до храма «Золотой».

Пенроирит низко склонился перед ее носилками, смиренно целуя прах земли.

Нефтис Менхопрури отдернула полог балдахина из тирского шелка, украшенный пучками страусовых перьев, и милостиво улыбнулась ему.


Еще от автора Артур Феличе
Морские нищие

К середине XVI века Нидерланды превратились из захудалой испанской колонии в развитое промышленное государство, имевшее тесные связи с Британским королевством. Молодая и предприимчивая голландская буржуазия не хотела больше терпеть испанское владычество и подняла восстание. Для его подавления Испания послала непобедимого герцога Альбу. Но торжество испанцев было недолгим. 1 апреля 1572 года флот «морских нищих» (гёзов), как называли себя восставшие, штурмом взял город Брил, и началось изгнание захватчиков по всей стране… Автор книги, Людмила Андреевна Ямщикова, еще в начале своей литературной деятельности выбрала псевдонимом имя любимого героя молодежи — Арт.


Маленький Глинка

А52 Маленький Глинка / Ал. Алтаев, Арт. Феличе ; илл. Е. С. Кочетковой. — Москва : Издательский Дом Мещерякова, 2018. — 64 с. : ил. — (Детство знаменитых людей).ISBN 978-5-00108-220-0   Весенним утром в Новоспасском доме Ивана Николаевича Глинки рождается мальчик. В окружении неусыпной бабушкиной заботы маленький Миша подрастает, уплетая гостинцы да расхаживая в стёганой шубке зимой и летом.Однажды на семейном ужине Миша берёт в руки флейту у крепостных музыкантов, следом — скрипку. С этой поры все мысли мальчика и перед сном, и на уроках рисования — о волшебной музыке.Спустя годы имя этого скромного мальчика будет известно всему миру.Елена Кочеткова проиллюстрировала эпизоды из детства Михаила Глинки.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.