Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне - [43]
Но когда эта цель была достигнута, «сильный человек» из Багдада при первой же возможности вернул войска в Ирак, продолжая упрекать Дамаск в пораженчестве. Одержать верх в политическом соперничестве, а не поддерживать идеи арабского единства — вот чем руководствовался Саддам.
На следующий день после начала четвертой арабо-израильской войны (6 октября 1973 года) СРК Ирака принял решение о восстановлении дипломатических отношений с Ираном, что было реализовано уже через неделю. Но участие Багдада в решении палестинской проблемы не намного продвинуло арабский мир к достижению желанной цели единства. Дело осложнялось тем, что ожесточенные нападки Багдада на сирийское руководство сопровождались и критикой тех арабских режимов, которых обвиняли в предательстве палестинского дела.
Отношения с Египтом также развивались нелучшим образом. В течение десятилетия обе страны вели перманентные непродуктивные споры: кто же был истинным поборником освобождения Палестины? Саддам с сарказмом намекал президенту Насеру на унизительный разгром египетской армии в ходе Июньской шестидневной войны 1967 года. Он даже поставил под сомнение право Насера занимать президентский пост. Досталось Египту и за трагические события в Иордании во время «черного сентября» 1970 года, так как Каир поддержал мирную инициативу Соединенных Штатов. Но и Насер в долгу не остался. Египетский президент обвинял иракский режим в нерешительности во время кризисов на Ближнем Востоке. Но так или иначе, иракская партия Баас позднее все-таки стала взаимодействовать с большинством стран арабского мира (15).
Октябрьская кампания 1973 года стала тем рубежом, от которого нужно вести отсчет новейшей истории арабов, ибо именно в ходе нее арабская нация впервые за много столетий предстала перед миром как единая сила. Нефтяной бойкот против США и Голландии, наиболее последовательных союзников Израиля, вызвал экономический и политический кризис глобального масштаба.
Баасисты, постоянно вступавшие в полемику с Насером, тем не менее во многих своих действиях копировали его политическую стратегию. Суэцкий кризис сделал египетского лидера главным олицетворением идеи арабского возрождения и единства. Иракские революционеры решили как бы повторить суэцкую эпопею. Если Насер объявил о национализации крупнейшей западной компании, контролировавшей Суэцкий канал, то багдадские лидеры нанесли удар по интересам крупнейшей нефтяной монополии — «Ирак петролеум компани» (ИПК). Правда, при этом они обезопасили себя тем, что заблаговременно (8 апреля 1972 г.) подписали Договор о дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом. Объявив 1 июня того же года о национализации ИПК, баасистское руководство смогло выстоять под мощным давлением Запада. Военного вторжения не последовало. Ведь за спиной Багдада уже была Москва (16)…
Бойкот 1973 года стал началом крушения картеля западных нефтяных компаний, контролировавших львиную долю добычи нефти арабских стран. Уже через несколько лет почти вся иностранная собственность в этом секторе экономики перешла под контроль арабских правительств. Небывало усилились позиции ОПЕК (Организации стран — экспортеров нефти), что позволило ей диктовать ценовую политику на мировом рынке жидкого топлива.
Доходы от продажи нефти у тех арабских государств, которые обладали наибольшими ее запасами, после 1973 года возросли в десятки и сотни раз. Среди тех, на кого пролился золотой дождь, был и Ирак. И это была заслуженная награда небес — ведь без иракского опыта борьбы против ИПК другие арабские страны вряд ли рискнули бы прибегнуть к оружию нефтяных санкций. И лидеры Ирака, видимо, почувствовали, что пришел их час заявить претензии на роль главных радетелей за общеарабское дело. Тем более что популярного Насера к этому времени уже не стало, а Анвар Садат явно стал дрейфовать в сторону Запада. Располагая значительными средствами, баасисты начали ускоренными темпами строительство современной армии. Закупались современнейшие вооружения, военные городки строились с таким размахом, какого не знала даже Европа.
Осознавая роль нефти в выдвижении арабской нации на мировые позиции, баасисты считали Багдад естественным центром притяжения для всех националистов. Отсюда, казалось многим из них, будет дан импульс реального объединения арабов. Характерную фразу произнес летом 1978 года Саддам Хусейн, тогда уже практически определявший иракскую политику, смысл которой заключался в том, что один из двух баррелей нефти, добываемых во всем мире, должен поступать из Ирака. Если учесть, что максимально возможный показатель нефтедобычи для Ирака специалисты оценивали в 320–350 млн тонн (3-е место в мире после России и Саудовской Аравии), то заявление Хусейна имело глубокий смысл. Если перевести его на язык цифр, то под контролем Ирака должны были оказаться как минимум все месторождения Персидского залива.
На фоне нараставшей нестабильности в соседнем Иране, где шахский режим явно слабел под ударами фундаменталистских революционеров, заявление Саддама теперь, задним числом, можно истолковать не как пропагандистскую метафору, а скорее как декларацию о политических намерениях.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.