Бацилла № 0,78 - [16]

Человек начинает действовать

Фукуда умолк. В комнате стояла тишина. Несколько долгих минут все сидели с опущенными головами, обдумывая то, что рассказал Фукуда. Затем Косуке посмотрел на секретаря, на доктора, встал и, подойдя к Фукуде, пожал ему руку.

— Ты молодец, Фукуда! Ты просто герой! — громко сказал он, и широкая улыбка подтвердила искренность его слов. — Я рад, что имел возможность познакомиться с тобой.

Шофер вернулся на место. Закуривая сигарету, секретарь сказал Фукуде:

— Косуке прав. Ты вел себя героически, а ведь был на краю пропасти. Один шаг оставался тебе, чтобы стать преступником перед человечеством… Продолжай, товарищ Фукуда! Мы слушаем.

— Теперь я хочу рассказать, как и почему я оказался в Токио. Я уже говорил вам, что меня спасли китайские партизаны. Мной заинтересовался их командир, которого звали Фу Лин, и вскоре я сдружился с ним. В отряде я был бойцом и одновременно врачом. Действовали мы главным образом в Западной Маньчжурии. Когда Советский Союз вступил в войну с императорской Японией, мы пошли навстречу Советской Армии, стараясь чем можно помочь ей. Мы нарушали коммуникации японских войск, взрывали мосты, жгли склады боеприпасов и нефтехранилища. Я рассказал товарищам по отряду о страшной фабрике смерти, которую создал Исии, но очень немногие поверили моим словам. Я не удивлялся этому — слишком чудовищны были эти дела, чтобы поверить в их действительность… Боялся я только одного — бандиты из японского генерального штаба могут дать «отряду №731» приказ использовать бактериологические бомбы. Но Советская Армия стремилась вперед, как ураган, сметая со своей дороги фашистов и человеконенавистников. Японским генералам не хватило времени для использования своего чудовищного оружия. Фабрику смерти им пришлось взорвать.

Потом закончилась война, правда не всюду. В Китае она еще продолжалась. Это была война за свободу китайского народа. Наш отряд включили в состав одной из дивизий 8-й Народно-Освободительной Армии. Я уже мог возвращаться на родину, и командование даже спрашивало меня, не хочу ли я уволиться. Но я не пожелал. Вступление в партию помогло мне понять, что, сражаясь за свободу китайского народа, я одновременно сражаюсь за счастье и свободу моего народа. Поэтому я остался в армии Мао Цзедуна. Я исходил Китай вдоль и поперек. Китайские друзья всюду относились ко мне приветливо, видя во мне брата-японца, хотя мои соотечественники принесли им немало несчастий. О, они хорошо знали, кто их друг и кто враг! Я был для них живой иллюстрацией нерушимого единства людей труда и международной рабочей солидарности…

В прошлом году я вернулся в Японию. Не знаю почему, но меня потянуло в Кобе. Скорее всего тут сказалась привязанность к этому городу, где я провел свои лучшие детские годы в семье старого доктора. Товарищи из городского комитета партии помогли мне получить японские документы на имя доктора Сасаки. Вы сами понимаете, что американцы и наши правители охотно занялись бы моей особой, если бы узнали, что я прибыл из «красного Китая». Партия помогла мне также получить работу. Я стал врачом в городской больнице, но ни на минуту не забывал о главной цели моей жизни. Постепенно, по мере возможности я стал создавать свою лабораторию. Мои прежние записи были потеряны, многое я за восемь лет забыл, но вскоре я снова приступил к работе по изысканию такой античумной вакцины, которая быстро и неотвратимо убивала бы любую чумную бактерию…

Два месяца назад я заказал в Кобе несколько десятков пробирок, колб и другой лабораторной посуды. Когда я пришел за получением заказа, мне ответили, что он не выполнен, так как магазин получил специальное предписание американских оккупационных властей немедленно выдать весь запас лабораторного стекла одному человеку. Это заставило меня насторожиться. Я осторожно стал расспрашивать хозяина. Он сказал, что покупатель — какой-то доктор в больших очках с черной роговой оправой… Я еле сдержал свое смятение. Мой неудачный поставщик, не заподозрив никакого подвоха, рассказал мне, что покупателя зовут доктор Маото и живет он в районе загородных вилл. В первую минуту я был сбит с толку. Маото? Не Отомура?.. Затем я понял, что военный преступник Отомура не рискнул бы появляться под старой фамилией. Слишком много было темных дел на его совести…

С того дня я из врача превратился в детектива. В адресном бюро мне назвали улицу, где якобы жил Маото, но на самом деле никакого Маото там не оказалось. Тогда я подобрал несколько уличных ребят, которые днем и ночью вместе со мной стали патрулировать весь район, где были расположены виллы. Не удивляйтесь, я тогда еще не уверился, что Маото, это именно Отомура, а идти в партийную организацию с пустыми подозрениями не хотел…

Через пять дней один из моих мальчишек сообщил, что видел человека, которого я ему описал. Целый день я пробродил возле указанного дома…

— Один? — прервал Фукуду секретарь.

Фукуда виновато посмотрел на секретаря.

— Один… Я теперь понимаю, что это была крупнейшая моя ошибка. Вместо того, чтобы подробно рассказать партийной организации о моих подозрениях и попросить совета и помощи, я искал сам…