Бабы, или Ковидная осень - [47]
Казалось, все это было привезено из чьей-то другой жизни.
Жизни, где не было ковида.
Но Валерка-то будет ждать ее в этой!
– Под Буланову рыдала, – машинально ответила она.
– Да ладно! – глаза Яны, блеснув, стали еще ярче голубеть. – Под «Не плачь?» – оживилась она.
– И под это тоже.
– Я же ничего толком про тебя не знаю, Аня, – будто считав ее мысли, бешено вертевшиеся вокруг побега из дома и предстоящей встречи на вокзале, задумчиво сказала Яна.
– Да что про меня знать? Я обычная.
Так и зависнув коршуном над соседкой, Анна раздумывала над тем, сколько денег взять с собой.
На карточке после вчерашней оплаты коммунальных платежей оставалось немного. Да и «палево» все эти безналы.
Жить они будут, конечно, не у матери за городом, а в гостинице.
К матери она заедет одна и что-нибудь наплетет…
Мать, конечно, никогда бы ее не сдала, но зачем ворошить своей любовной горячкой то, что, хоть и накрепко заморожено, но до сих пор болит?..
В эти два дня им с Валеркой нужно вкусно питаться, гулять, пить шампанское, одним словом – ни в чем себе не отказывать!
Финансовое благосостояние ее друга вызывало, так же, как и его личная жизнь, вопросы. Не скатываясь до подробностей, он говорил, что не так давно расстался с популярной радиоведущей. Ведущая, если верить слухам в интернете, в последнее время крепко выпивала…
Жил он где-то в центре города, почему-то с родителями бывшей супермодели-жены, лечившейся от наркозависимости.
Кто оплачивал лечение и почему он, тридцативосьмилетний, хоть и мелкий, но все же предприниматель, до сих пор не смог купить или хотя бы снять себе отдельную квартиру?
Почему он выбирал красивых, известных женщин, которых непременно надо спасать?
Вопросы, вопросы… Назойливые мухи, которых, ворочаясь ночами, она прихлопывала тут же, чтобы не помешали осуществить желанное.
Желанное во сто крат больше, чем не заболеть ковидом, больше, чем поднять с колен Валину банкротившуюся контору, больше, чем выкупить у соседа, спешно продающего дом из-за долгов его редкий канадский клен, на который в поселке зарились многие.
Вопросы вызывало практически все, кроме одного – Валера ее действительно безумно хотел!
Иначе – зачем?!
Ее, как предыдущих, спасать не надо.
И, если уж совсем цинично (время наше такое, что Янин муж, до сих пор свято верящий в то, что женщина работать не должна, кажется просто неандертальцем) – поживиться ей в перспективе нечем…
Валера уже должен был понять, что благополучие семьи значит для нее все.
Или же это ощущение – ежедневное, часто ежеминутное ощущение своей ответственности, заставляющее ее содержать не только предателя-отца, но, через него, еще и чужого человека – единокровную сестру – тоже из чьей-то другой жизни?!
Интересно, что бы ей наплела Янина позавчерашняя цыганка?..
– Ты совершенно не обычная, – выдернул из хаоса перебивавших друг друга мыслей Янин настырный и звонкий голос. – Ты… ты, – мучительно подбирала она нужное слово.
– А Миша? Обычный? – вдруг колко вырвалось у Анны.
– Чей Миша? – Яна схватилась за чашку, плечи ее напряглись.
– Мой Миша, – рубанула Анна. – Обычный?
– Ну почему же… нет… В смысле необычный. Любой человек необычный. – Янин указательный, украшенный красивым кольцом с топазом палец что-то нервно выстукивал на бортике чашки.
– Отъехать мне надо. На пару дней, – наконец сдвинулась с места Анна и машинально подошла к раковине. Схватилась за флисовую тряпку и, только чтобы не глядеть на Яну, начала вытирать невидимые пятна на столешнице.
– Ой! – испуганно обрадовалась ей в спину соседка. – Далеко?
– Не очень. В Ярославль, мать навестить.
– Анастасию Аркадьевну? – Яна выговорила имя-отчество матери столь тщательно и с такой душой, что у постороннего могло сложиться впечатление, будто она давно и хорошо ее знает. На самом деле соседка встречалась с ней лишь пару раз, когда мать в начале лета коротко приезжала на похороны своей подруги и останавливалась у Анны.
– Да, – Анна, обнаружив спасительный непорядок, переставляла в подставке кухонные ножи, запиханные в спешке не по своим ячейками.
Вещи и документы были собраны еще с вечера.
Через час уже нужно было садиться в машину.
– Понятно… Что-то случилось?
– Все хорошо. Просто родителей иногда необходимо навещать, – отрывисто сказала Анна и тотчас об этом пожалела. Она не знала, что именно произошло у Яны, но о своих, живых и вроде даже здоровых родителях охотно болтавшая на любые темы, от погоды до мировой политики, соседка старательно не говорила. Когда во время регулярных прогулок к реке Анна задала ей на эту тему вопрос, та сделала вид, что не расслышала, а потом вдруг, немало удивив, призналась, что уже больше пятнадцати лет поддерживает с родными связь по телефону.
При этом свекровь свою, неприветливую скуластую татарку, постоянно ругавшуюся с управляющей компанией поселка, соседка чтила.
Добрая треть ее болтовни так или иначе касалась интересов этой маленькой и щуплой, закрытой к соседям и открытой, похоже, только к собакам, женщины.
Анне отчего-то вспомнился сухощавый отец – его образ смутным виденьем пронесся в переносном, забытом с утра на столешнице зеркале на ножке, а затем, не исчезнув в сознании, повис перед глазами.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
В едва наладившуюся жизнь Самоваровой, полюбившейся читателю по роману «Черная сирень», стремительно врывается хаос. Пожар, мешки под дверью, набитые зловонным мусором, странные письма… Продираясь сквозь неверную, скрывающую неприглядную для совести правду память, Варвара Сергеевна пытается разобраться, кто же так хладнокровно и последовательно разрушает ее жизнь. В основе сюжета лежат реальные события. Имена героев, детали и время в романе изменены. Содержит нецензурную брань.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…