Бабы, или Ковидная осень - [42]
Сеть здесь брала.
Зайдя в инстаграм, Маргарита Семеновна, щурясь и почти не видя букв, проверила директ.
Жестом руки попросила медсестру наклониться и ткнула пальцем в полученное от гадалки сообщение.
Молоденькая сестричка схватила в руки мобильный и насмешливым (по крайней мере так это слышалось Маргарите Семеновне) голосом зачла:
– «Без фото я не смогу ничего сделать».
Затем, демонстративно не глядя на больную, она положила мобильный в карман своей белой защитной размахайки.
Из-под шапочки медсестры выбились несколько локонов выкрашенных в блонд волос.
Глаза за стеклами защитных очков были густо подкрашены и, как показалось Маргарите Семеновне, пленительно развратны.
«Дело плохо, – поняла она. – Мобильные забирают, когда еще нет койко-места, перед экстренной операционной либо реанимацией…»
Ей вдруг мучительно захотелось вспомнить какую-нибудь гитарную, берущую за душу песню.
На днях, по просьбе одной из санитарок стационара гинекологии, той самой Блатной, опекавшей бездомную собачонку, Маргарита Семеновна бесплатно и «мимо кассы» осмотрела ее соседку Нюшу. Та жаловалась на сильные боли внизу живота.
Источавшая вокруг себя аромат дешевого парфюма работница мясокомбината почти на все вопросы отвечала «мэканьем» и «угуканьем», под глазом у нее красовался густо замазанный свежий синяк, а уголок рта был надорван.
Девке было двадцать. Густые и черные от природы, такие, как сейчас модницы бросились себе «набивать» брови, маленький аккуратный носик, манящий поцелуями по-лягушачьи широкий, вымазанный розовым блеском рот, обветренная кожа, местами сохранившая свою юную нежность. Еще эта Нюша, несмотря на сутулость, была отлично сложена.
«Многие страстные, берущие за душу песни написаны благодаря таким безымянным, растертым в пыль ветром истории шлюшкам, – думала она, вспоминая работницу мясокомбината. – Эх, как бы сейчас эта вредная сестричка взяла да и затянула на весь коридор какую-нибудь из них!..»
Судя по обрывкам долетавших разговоров, медсестра подвезла каталку к кабинетам, где «ходячие» пациенты ожидали результаты обследований.
– В N-й я, – звучал где-то рядом противный мужской голос. – Поняла ты, да? Очень хорошо, что поняла… А я давно уже все понял… И это… ключи отдай домработнице, – обиженно добавил голос перед тем как скверно, с похрюкиванием, закашляться.
Ни сил, ни желания повернуть голову и рассматривать говорившего у Маргариты Семеновны не было, и не было сил удивляться, как же она попала в одну из лучших, почти недоступную для простых смертных больницу города.
Рядом с каталкой откуда-то появился молоденький встревоженный врач.
Где-то рядом и за спиной распахнулась дверь, каталку завезли в кабинет, где делали вовсе не КТ, а коронографию.
Распутная медсестра грубо стянула с Маргариты Семеновны брюки, другая поставила в область паха катетер.
Минут через пятнадцать–двадцать исследование закончилось.
– Что там? – вопросил куда-то в глубину кабинета молоденький врач.
Кто-то невидимый ему что-то ответил.
Каталка, то и дело задевая раздраженно за углы, понеслась дальше.
Прошла тревожная, без мыслей, вечность.
Глазам стало больно от яркого света, будто кто-то с силой вдавливал внутрь глазные яблоки – каталку вкатили в отдельный реанимационный бокс.
На груди закрепили датчики монитора, в вену поставили новый катетер – все чин чинарем, все как положено. Измученные за эти полгода коллеги действовали строго по протоколу.
Мониторы слева тревожно попискивали, все новые доктора в костюмах «космонавтов» толпились подле, затем безвозвратно исчезали.
– Аритмия.
– Давление восемьдесят пять на пятьдесят.
– Кардиограмма – кошачья спинка?
– Тромболизистную делали.
– Коллега наша, да.
– Мазок не готов, но ковида, судя по всему, нет.
– Мазок не показатель. Сейчас всё и со всеми бывает.
Ничего уже не значившие слова огромными молотками стучали где-то рядом.
Она глядела на вентиляционную решетку в потолке и, не чувствуя ничего, кроме слабости в измученном теле, понимала, что в нее-то и уходит после смерти душа. Эти пластмассовые решетки, коих было несметное множество по всему свету, оказывается, обрамляли вход во временную трубу, наличие которой она всегда незримо ощущала. В эти вентиляционные решетки утекали из больниц, из квартир и с улиц души, а из таких же, в родильных боксах, получается, появлялись новые.
«Как же я раньше об этом не догадалась?» – отстраненно констатируя, что ее покинули последние силы, думала Маргарита Семеновна.
Голоса «уменьшились» и теперь раздавались откуда-то снизу, словно говорящие и даже просто думающие разом стали карликами, а их мысли, все больше сдобренные хорошо знакомыми медицинскими терминами, она почему-то тоже «слышала».
Свет в операционной стал невыносимым и резал глаза ослепительной, с голубоватым отливом, белизной.
Из вентиляционной решетки на нее упал одуряюще свежий зеленый запах.
Продравшись вверх сквозь голубоватую белизну, она увидела чистую, быструю, темную речушку, по обоим берегам обрамленную густыми зарослями осоки, купыря, цветущего алым папоротника и нежно-голубых колокольчиков.
Речушка, не обращая внимания на встречные коряги, задорно неслась навстречу островкам цветущей черемухи, в зарослях которой засели невидимые, дразнящие трелями и восхитительные в своей бестолковости соловьи.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
В едва наладившуюся жизнь Самоваровой, полюбившейся читателю по роману «Черная сирень», стремительно врывается хаос. Пожар, мешки под дверью, набитые зловонным мусором, странные письма… Продираясь сквозь неверную, скрывающую неприглядную для совести правду память, Варвара Сергеевна пытается разобраться, кто же так хладнокровно и последовательно разрушает ее жизнь. В основе сюжета лежат реальные события. Имена героев, детали и время в романе изменены. Содержит нецензурную брань.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…