Бабушки - [7]

А потом Тео погиб в автокатастрофе. Лил осталась вдовой, довольно богатой, со своим сыном Иеном — капризным, совершенно непохожим на Тома, — и в этом прибрежном городке, где благодаря климату и стилю жизни все постоянно находятся на виду, две женщины остались одни, без мужей, но с двумя маленькими сыновьями.

Пара молодых женщин с детьми: вот что интересно, поворотный момент, время перемен. Какое-то время на них глазели, их обсуждали, они были в центре внимания: молодые мамочки, явно очень сексуальные, а за ними ходили или бегали вокруг них два хорошеньких ребенка. «Ой, какой милый мальчик, какая хорошенькая девочка! Как тебя зовут? Какое красивое имя!» — и тут же, сразу, ну, по крайней мере, так кажется, мамочки, уже и не такие молодые, как будто бы теряются, даже съеживаются, и уж точно теряют свой цвет и блеск. «Так сколько ему, ей?» Подрастает новое поколение, человеческие интересы смещаются. Все взоры уже устремлены на них, а не на их мам. «Так быстро растут, да?»

Две красивые женщины снова оказались вместе, словно мужчины в их уравнении никогда и не появлялись, они ходили всюду с двумя прекрасными мальчиками. Один — весьма деликатный и поэтичный, его выгоревшие на солнце локоны спадали на лоб, а второй — сильный, спортивный, они дружили, как и их матери в том же возрасте. На горизонте, на севере, пока сохранялся один отец, Гарольд, но он уже сожительствовал с девушкой, которая, предположительно, не имела таких недостатков, как Роз. Он иногда навещал их, останавливаясь у нее дома, но спал в другой комнате (по идее, это должно было казаться обоим абсурдным), а Том ездил к нему в университет. Так что, по сути, это были две женщины за тридцать и двое взрослеющих подростков. Казалось, что их дома, стоявшие совсем рядом, друг напротив друга, принадлежали обеим семьям одновременно. «У нас расширенная семья!» — восклицала Роз, которая всегда давала всему определения.

Мальчишеская красота — дело непростое. Девчонки — да, с их манящими яйцеклетками, матери всех людей, это понятно, они обязаны быть красивыми, они почти все красивы, даже если всего на год или на день. Но мальчишки — почему? Зачем? Но на определенное время, очень небольшой промежуток, лет в шестнадцать, семнадцать, вокруг них появляется некая поэтическая аура. Они становятся подобны молодым богам. Они, эти существа, кажущиеся пришельцами из других миров, порой завораживая и родственников, и друзей. Хотя они сами зачастую этого даже не осознают, для самих себя они — как неудачно запакованные свертки, которые сами подростки пытаются удержать, ничего не рассыпав…

Роз с Лил нежились на веранде, выходящей на море, и увидели, как их мальчики поднимаются по тропинке, немного недовольные, размахивая купальными принадлежностями, которые собирались повесить сушиться на веранде. Они были так красивы, что обе женщины сели и переглянулись, обменявшись удивленными взглядами. «Боже мой!» — воскликнула Роз. «Да», — согласилась Лил. «Это наши творения, мы их родили», — добавила Роз. «Если не мы, то кто?» — ответила Лил. А мальчишки, бросив полотенца и плавки, прошмыгнули мимо с улыбками, означавшими, что у них полно дел: они не хотели, чтобы их заставляли есть, или застилать кровати, или что-нибудь еще столь же неважное.

«Боже мой! — снова повторила Роз. — Погоди, Лил…» Она встала и ушла в дом. Лил ждала, едва заметно улыбаясь сама себе, посмеиваясь над театральными манерами подруги, как это часто бывало. Роз вернулась с фотоальбомом. Она придвинула свое кресло поближе к Лил, и они принялись перелистывать страницы: младенцы на пледах, младенцы в ванне, «первые шаги», «первые зубы» — и, наконец, добрались до страницы, которую, как они прекрасно понимали, ждали увидеть обе. Две девушки лет шестнадцати.

— Боже! — опять воскликнула Роз.

— Неплохо, — согласилась Лил.

Да, красавицы, сделанные из загадок и мармеладок, но если сфотографировать Иена с Томом сейчас, передаст ли снимок те чары, от которых просто перехватывает дух, когда они шагают по комнате или лениво выходят из моря?

Женщины неспешно просматривали свои фотографии — это был альбом Роз, но у Лил имелся точно такой же. Снимки Роз, снимки Лил. Двух хорошеньких девушек.

Они не нашли того, что искали. Ни на одной фотографии не было этого неземного сияния, которое сейчас излучали их сыновья.

Женщины так и сидели, альбом лежал на их вытянутых загорелых ногах — они были в бикини, — и тут появились мальчики со стаканами сока.

Они сели на стенку веранды и принялись смотреть на своих матерей, Роз и Лил.

— Что они делают? — серьезно спросил Тома Иен.

— Что они делают? — с нарочито глупым видом передразнил Том, который, как всегда, шутил. Он подскочил, посмотрел на страницу альбома, который все так и лежал на коленях у Роз с Лил, и вернулся на место. — Любуются, какими красавицами они были в школе, — доложил он Иену. — Да, мам? — обратился он к Роз.

— Верно, — подтвердила Роз. — Tempus fugit.[1] Летит как сумасшедшее. Вы себе не представляете этого — пока. Нам захотелось посмотреть, какими мы были много лет назад.

— Да не так уж и много, — сказала Лил.