Бабушки - [8]

— Ты даже сосчитать не пробуй, — ответила Роз. — Достаточно.

Теперь уже Иен подошел и взял фотоальбом, и они с Томом принялись разглядывать девчонок — своих матерей.

— А они были ничего, — сказал Том Иену.

— Да, весьма, — согласился Иен.

Женщины обменялись улыбками… скорее, просто скривили рты.

— Но сейчас лучше, — заявил Иен и покраснел.

— Какой ты милый, — ответила Роз, принимая комплимент на свой счет.

— А я не знаю, — Том принялся дурачиться, делая вид, что сравнивает девушек на фото с сидевшими перед ним женщинами в бикини.

— Не знаю. Сейчас… — он сощурился и внимательно рассмотрел их. — И тогда, — уткнулся в альбом.

— Сейчас, — объявил он наконец. — Да, сейчас лучше!

Тут мальчишки начали толкать друг друга ногами и плечами, они иногда все еще боролись, как дети, хотя люди уже видели в них пару молодых богов, каждый шаг и жест которых был точной копией рисунков на старинных вазах или древних танцев.

— За наших мам, — сказал Том, подняв стакан апельсинового сока.

— За мам, — повторил Иен, улыбнувшись, глядя прямо на Роз, да так, что она заерзала и переменила позу.

Роз сообщила Лил, что Иен в нее, Роз, влюблен, а Лил ответила: «Не обращай внимания, он скоро забудет».

Чего Иен не забыл, даже не начал забывать, так это смерть своего отца, после которой прошло уже два года. Лишившись его, мальчик начал чахнуть, худеть, стал почти прозрачным, и мать была постоянно недовольна: «Иен, поешь хоть что-нибудь, ты должен есть».

«Да отстань».

Том не переживал: его отец иногда объявлялся, да и сам он ездил к нему в университет, где не было выхода к морю. А у Иена не осталось ничего, даже увядающих воспоминаний. В том месте, которое должен был занимать его отец, хотя бы плохонький, с его постоянными отъездами и романами на стороне, не было ничего — пустое место. Иен старался храбриться, но его мучили кошмары, и у обеих женщин болела душа за него…

Большой мальчик с опухшими от слез глазами, он подходил к маме, когда она сидела на диване, и падал рядом с ней, и она обнимала его. Или же к Роз, которая тоже его обнимала.

«Бедный Иен».

А Том наблюдал, внимательно, примиряясь с этим горем, пусть оно было не его, но все равно — очень близкое, ведь страдал его друг, почти брат, Иен. «Они как братья», — говорили люди. «Эти вот, двое, они — как родные». Но одного это горе пожирало, как рак, а другого нет, он лишь пытался вообразить боль товарища, но не мог.

Однажды ночью Роз встала с кровати и пошла к холодильнику, взять чего-нибудь попить. У них дома находился Иен, решивший переночевать у друга, что случалось довольно часто. Он спал либо на второй кровати в комнате Тома, либо в комнате Гарольда, как в тот день. Роз услышала, как он плачет, и, не задумываясь, подошла и обняла мальчика, прижала к себе, как маленького, ведь она именно так всю свою жизнь и делала. Он заснул в ее объятиях, а с утра уже смотрел на нее голодным, требующим, болезненным взглядом. Роз молчала, обдумывая случившееся ночью. Она не рассказала Лил, что произошло. А, собственно, что? Да ничего нового, все это повторялось сотни раз до этого. Но на этот раз получилось странно…

«Она не хотела, чтобы подруга волновалась!»

Правда? Разве она хоть когда-нибудь хоть что-нибудь скрывала от Лил?

Так случилось, что Том ушел на пару ночей домой к Лил — через дорогу, к своему другу Иену. Роз, оставшись одна, позвонила Гарольду, и они поговорили, как настоящие супруги.

— Как Том?

— У него все отлично. У Тома всегда все отлично. А вот у Иена не особенно. Он слишком уж страдает из-за смерти Тео.

— Бедный ребенок, но он переживет.

— Ну, пока не торопится. Слушай, Гарольд, когда приедешь в следующий раз, может, сходишь куда-нибудь с Иеном, поговорите наедине?

— А как же Том?

— Он поймет. Он тоже за Иена волнуется, я вижу.

— Ладно. Хорошо. Можешь на меня рассчитывать.

Гарольд приехал, и у них с Иеном действительно состоялась долгая прогулка по побережью, Иен поговорил с Гарольдом, которого знал всю свою жизнь и который был для него как второй отец.

— Иен очень страдает, — доложил Гарольд Роз и Лил.

— Я знаю, — ответила Лил.

— Ему втемяшилось, что он ничего не стоит. Что он неудачник.

У них глаза на лоб полезли:

— Как можно оказаться неудачником в семнадцать лет? — удивилась Лил.

— Мы разве чувствовали что-нибудь подобное? — спросила Роз.

— Я точно да, — ответил Гарольд. — Не переживай.

И вернулся в свою пустыню, в свой университет. Он подумывал о том, чтобы снова жениться.

— Ладно, — сказала Роз. — Если надо, разведемся.

— Ну, она, наверное, детей захочет, — пробормотал муж.

— Ты не уверен?

— Ей двадцать пять. Не буду же я спрашивать.

— А, — Роз все поняла. — Не хочешь подавать ей эту идею?

И рассмеялась.

— Пожалуй, — согласился Гарольд.

Потом Иен снова ночевал у Тома. Точнее сказать, в его доме. Он пошел в комнату Гарольда, бросив мимолетный взгляд на Роз — она надеялась, что Том этого не заметил.

Проснувшись ночью, она собралась было сходить попить, либо же просто побродить по дому в темноте, что она делала довольно часто, но не пошла, испугавшись, что опять услышит плач Иена, не сдержится и зайдет к нему. Но потом Роз обнаружила, что он сам в темноте по ошибке зашел в ее комнату и вцепился в нее, как в спасательный круг во время шторма. Она даже представила себе те семь черных камней в темноте, похожих на гнилые зубы, бьющиеся о них волны и водопады белых брызг…