Бабушка - [7]
Перед домом, около самого палисадника, чернела тропинка, она тянулась вдоль ручья, проведенного мельником от плотины на мельницу. Через ручей был перекинут мостик; на другой стороне, на косогоре, стояла печь и сушильня. Осенью, когда в сушильню помещали противни, полные слив, яблок и груш, Ян и Вилем частенько бегали туда: как ни старались они не попадаться бабушке на глаза, все равно из этого ничего не выходило. Стоило только бабушке войти в сушильню, она сразу угадывала, сколько недостает слив и кто их взял.
— Яник, Вилем, подите-ка сюда! — звала она мальчиков, спустившись с косогора. — Сдается мне, будто вы положили слив на противень?
— Нет, бабушка, — краснея, отвечали мальчики.
— Не лгите! — грозила бабушка пальцем, — разве вы не знаете, что Бог все слышит?
Мальчуганы молчали, и бабушке все становилось ясно. Удивлялись шалуны, как это бабушка узнает обо всех проделках, как она может отгадывать по глазам, и не осмеливались ничего скрывать от нее.
Летом, в жаркие дни, раздевала бабушка детей до рубашонок и вела к мельничному ручью: хотя в ручье воды-то было всего по колено, бабушка все же боялась, как бы дети не утонули. Иногда садилась она с ними на мостки для полосканья белья, позволяла ребятишкам болтать ножками в воде и играть с рыбками, мелькавшими вокруг, точно стрелы. Над водой склонялись темно-зеленые ольхи и вербы; ребятам нравилось бросать в воду ветки и смотреть, как их уносит течением все дальше и дальше.
— Бросайте веточку посмелее, на самую середину: у берега она за осоку зацепится или за корни, и много времени пройдет, пока приплывет она к цели!… — учила бабушка.
— Бабушка, а что станет с веточкой, когда приплывет она к запруде, ведь она там застрянет? — волновался Вилем.
— Не застрянет, — уверял Ян, — вот ты не видел, я на днях пустил прутик у самой запруды, он кружился, кружился на одном месте — и вдруг оказался на другой стороне, потом скользнул по желобу на колесо; а когда я обежал мельницу, он уже был в протоке и плыл к реке.
— А потом куда он поплывет? — допрашивала бабушку Аделька.
— От мельницы к Жличскому мосту, от моста к омуту под обрывом, из омута через плотину вниз; у Барвиржского холма свернет к пивоварне, у скалы пробьется через большие камни и приплывет к школе, куда вы пойдете через год. От школы, минуя другую плотину — через луга к большому мосту, к деревне Звол, городу Яромержи[19] и там уж попадет в Лабу.
— А еще куда, бабушка? — допытывалась девочка.
— Все дальше, дальше по Лабе, до самого моря[20].
— До моря? А где же это море, какое оно?
— О, море широкое, глубокое, до него далеко, во сто крат дальше, чем до города, — отвечала бабушка.
— А что там будет с моей веточкой? — печально спрашивала девочка.
— Покачается на волнах, а те выбросят ее на берег; по берегу будут гулять взрослые и ребятишки; какой-нибудь мальчик поднимет веточку и подумает: «Откуда ты, веточка, приплыла? Кто пустил тебя на воду? Верно, где-то далеко-далеко сидела на бережку девочка, сорвала тебя с дерева и бросила в воду. Принесет тот мальчик веточку домой и посадит в землю; вырастет кудрявое деревце, сядут на него птички, запоют песенки, а деревце будет радоваться.
Аделька глубоко вздохнула и, задумавшись, опустила в воду приподнятую юбочку, — бабушке пришлось выжимать. В это время проходивший мимо лесник насмешливо окликнул Адельку:
— Эй, маленькая русалочка! Малышка, замотав головой, отвечала:
— Вот и нет, русалок никаких не бывает.
Когда случалось леснику идти мимо Старой Белильни, бабушка всегда приглашала:
— Зайдите, куманек, наши дома!
Мальчики хватали лесника за руки и тащили в дом. Иногда тот упирался, отговариваясь тем, что нужно ему присмотреть за выводком молодых фазанов, сделать обход леса или еще что-нибудь, но тут замечал его пан Прошек или Тереза, и леснику волей-неволей приходилось зайти.
У пана Прошека всегда найдется стакан доброго вина для дорогих гостей; лесник был как раз из их числа. На столе тотчас же появлялся хлеб, соль, — словом, все, чем были богаты хозяева. И лесник охотно забывал о фазанах. Потом, вдруг спохватившись, проклинал себя за забывчивость, поспешно вскидывал на плечо ружье и выходил на крыльцо. Но тут на дворе не оказывалось его собаки.
— Гектор! Гектор! — кричал лесник, но собака не появлялась. — Где ее черти носят?! — сердился он.
Ян и Вилем с великим удовольствием отправлялись искать Гектора, который уже наверно носился где-нибудь с Султаном и Тирлом. Мальчики убегали, а лесник садился на лавочку под липой. Наконец, он откланивался и уже с дороги, обернувшись, кричал бабушке:
— Приходите к нам на гору, моя женка припасла вам от молодок-тиролек яичек под наседку!
Лесник знал слабую струнку хозяек! Бабушка с охотой обещала.
— Кланяйтесь дома, скажите, ужо придем!
На том они всякий раз и расставались.
Лесник хаживал мимо Старой Белильни если не каждый день, то через день непременно, и так повторялось из года в год.
