Бабочка на ладони - [33]

Она не ожидала, что подруги так быстро наклюкаются. Что за дурацкие разговоры! Взрослые женщины, а ведут себя хуже девчонок-подростков. Девчонки по крайней мере интересуются Вселенной, или черными дырами, или почему их не любят, или кем они станут, когда вырастут. А здесь рядом с ней сидят три зрелые тетки и несут собачью чушь.

— Я абсолютно уверена — это мой мужчина. — Юлия подлила себе вина, в голове у нее здорово шумело.

Вообще-то надо бы позвонить матери и сказать, что не придет ночевать. Но ведь она уже взрослая и не обязана пускаться в объяснения.

Роза уносит грязную посуду на кухню, облокачивается на раковину. У нее кружится голова, но это скоро пройдет. Надо бы прилечь, отдохнуть… Сказать кому-нибудь или нет? Время-то идет… Нет, решение она должна принять сама, в одиночку.

Роза глубоко дышит; шкафчики больше не раскачиваются, никто ничего не заметил. Это хорошо, просто великолепно, все так и должно быть. Она справится, без посторонней помощи, это только ее дело и ничье больше…

* * *

— Что-то не так, и я не знаю что. Баська стала совсем другая. — У него запершило в горле. — Она ведет себя так, будто у нее кто-то есть, при этом только и делает, что ищет предлог, пытается меня на чем-нибудь поймать.

— Ты с ума сошел! — Роман разглядывал сохнущее полотно. — Да для Баськи на тебе свет клином сошелся!

— Я без нее как без яиц…

— Известное дело. — Роман поменял местами два последних эскиза.

— В библиотеке ее не было, там полный бардак. Оказалось, Баська раньше ушла с работы. Думаешь, она мне сказала? Она теперь ни о чем мне не говорит, она меня ставит в известность. В этом-то и отличие. «Я буду, меня не будет, я ухожу, не знаю, вернусь ли». Я не в счет. Я так… сбоку припека.

* * *

— Зачем же ты звонила, ты меня разбудила, ведь ты взрослая, отдаешь себе отчет, жаль, у тебя нет времени поговорить со мной, что поделаешь, ты же только что вернулась из вояжа…

Четыре предложения в одной упаковке. Юлия знала иностранные языки, язык матери ей тоже был знаком, перевести эти тридцать слов труда не составило.

Вот что получилось:

— Дорогая дочурка, стоило тебе приехать, как ты сразу за свое. Времени у тебя для меня, конечно, не нашлось, но все-таки звонить было необязательно. Зачем тебе понадобилось будить меня? Неужто ты думаешь, что меня трогает твое поведение, хоть оно и достойно порицания? Много о себе воображаешь! Мне с утра работать, уже полночь, и я давно крепко сплю. Что мне о тебе беспокоиться, у меня есть дела поважнее! А тебе взбрело в голову, что я волнуюсь? Успокойся, девочка, те времена давно миновали, ты достаточно взрослая и отвечаешь за свои поступки. Делай и дальше что хочешь, посмотрим, во что ты еще вляпаешься. Для матери у тебя нет времени, что ж, это твой выбор. Кстати, не думай, что два свитера «Маркс и Спенсер», которые ты мне привезла, — нечто супер. Их магазин и у нас есть, я могла бы их купить себе сама, ты напрасно разбазариваешь деньги, лучше бы сэкономила, подумала о будущем, не стоило…

Четыре предложения, свернутые в небольшой рулон, удобный, везде поместится.

Юлия положила трубку и с укором взглянула на Бубу:

— Довольна?

— Вполне, — сказала Буба.

— Ты даже не представляешь, что значит иметь такую мать! Она из тебя душу вынет! Не понимает ведь ни черта!

— Не представляю, ты права. И страшно тебе завидую.

Буба стояла в своих колготках в розочках на дубовом лакированном паркете, на большом пальце колготки протерлись, и виден был фиолетовый лак на ногте. Юлия подошла к Бубе, замерла на мгновение и обхватила подругу за плечи.

Так они и стояли в прихожей возле старого телефонного аппарата.

— Прости, — шептала Юлия, уткнувшись носом в бледно-желтые волосы Бубы, — я как-то не подумала, прости меня…

* * *

Мать Юлии со вздохом облегчения повесила трубку.

Наконец-то она может лечь. Юлька просто пошла встретиться с подружками, ничего плохого в этом нет, она и сама когда-то предпочитала болтать с подругами, а не откровенничать с матерью. Так уж повелось на свете. Не надо пытаться подчинить себе дочь, довлеть над ней; хорошо, что не прозвучала фраза «я беспокоилась». Это бы связало Юлию. Само собой, порядочность велит позвонить домой и предупредить семью… но пусть Юлия не испытывает никаких угрызений, что кто-то с нетерпением ждал ее звонка, пусть думает, что мать спала, пусть возвращается когда ей заблагорассудится. Дочери ведь тоже, должно быть, нелегко… Подумать только, вернуться на щите! Но ничего, все образуется… спокойной ночи, доченька…

* * *

— Ты как насчет… — Петр тронул Басю за плечико.

— Нет… не знаю… — ответила та и отвернулась к стене.

Тогда Петр поднялся с кровати и вышел.

Бася с трудом удержалась от слез.

Она не нужна ему, раньше он не задавал вопросов, просто прижимал к себе, ласкал, и их тела сами понимали друг друга. Сейчас же он спрашивает, точно девку какую: хочешь или нет?

Нет, так она не хочет.

* * *

У нее не было ни капли желания заниматься этим! С некоторых пор. Уже довольно давно.

Он даже набрался храбрости и как-то взял напрокат дурацкий фильм, мягкое порно, вроде бы некоторым женщинам нравится. Бася, разумеется, обиделась. Три недели он бегал за ней как собачка и извинялся.