Бабье лето - [20]

– Пойдем, Вирджиния. Проявим отвагу и будем танцевать так, как нам нравится, – предложил Болтон.

Он вывел ее на площадку, и под серебристыми бликами огромного зеркального шара, свисавшего с потолка, прижал ее к себе. Вздохнув, она положила голову ему на плечо.

– Вот это больше похоже на настоящий танец, – произнес он. – Только так должны танцевать влюбленные.

Она чувствовала на своих волосах его дыхание; его голос звучал музыкой в ее ушах. И Вирджиния забыла обо всем, кроме мужчины, державшего ее в объятиях. Они танцевали так, будто были рождены друг для друга, их ноги точно следовали ритму, а их тела слились в идеальной гармонии.

Приподняв ее пышные волосы, он одной рукой стал нежно поглаживать ее шею. Она прикрыла глаза.

– Хм. Чудесно. Я нуждалась в этом, – прошептала ему на ухо.

– В чем ты еще нуждаешься, Вирджиния? – спросил он.

– Что за неприличный вопрос в общественном месте! – наигранно возмутилась она.

– Просто я – неприличный мужчина. – Его руки были требовательны, его прикосновение – чувственным. – Скажи мне, Вирджиния, в чем ты еще нуждаешься?

– В том, что один лишь ты мне можешь дать, Болтон, – призналась она, приподняв голову и взглянув ему в глаза.

– Счастлив это слышать. Сегодня ночью я влезу к тебе в окно, – обещал он.

– Нет. В доме ведь будут девочки… – Мысль о ночи без него была невыносимой. – Я сама приду к тебе.

Тут он вдруг заговорил с ней на древнем языке атапасков, и его слова показались ей волшебным заклинаем. Даже когда он умолк, сама тишина была столь чудесна, что не хотелось ее нарушать.

– Это было невероятно прекрасно, – прошептала она. – Переведи, пожалуйста.

– Когда луна приплывет вниз и прикоснется к матери-земле, тихо подойди ко мне и ложись на серебряную дорожку, и наши тела станут позолоченными суденышками любви, – проговорил он.

– Поэзия апачей. Мое сердце разрывается от такой красоты. Кто автор? – спросила она.

– Я, – признался Болтон.

– Ты? Они напечатаны? – допытывалась изумленная Вирджиния.

– Нет. Они когда-нибудь будут принадлежать миру. А пока принадлежат мне, и я распоряжаюсь ими по своему усмотрению, – заявил он.

– Я так рада, что ты подарил их мне, – с благодарностью ответила Вирджиния.

– Я не только подарил их тебе, я написал их для тебя, – тихо произнес Болтон.

– Когда? – ее удивлению не было предела.

– Вечером, когда был сослан в коттедж для гостей, – ответил он.

Она улыбнулась.

– Я думала, ты работал над статьей, – сказала она.

– И над статьей тоже, – заверил ее Болтон.

– Ты удивительный мужчина, Болтон Грей Вульф, – с восторгом прошептала Вирджиния.

– А ты замечательная женщина, – он сильнее прижал ее к своей груди.

Они были так поглощены друг другом, что не заметили, когда ансамбль прекратил играть.

– Я люблю тебя, Вирджиния, – в очередной раз шепнул он.

– Не будем об этом сегодня, Болтон, – попросила она.

– Хорошо. Но придет время, и мы будем об этом говорить, – заявил он.

– Болтон… Музыка прекратилась, – вдруг заметила она.

– Не для меня, – усмехнулся он.

– Ты неисправим, – она посмотрела ему в глаза.

– А ты раскраснелась. – Он поцеловал ее в горячие щеки. – И напоминаешь розу.

Болтон отвел ее к столику, за которым их ждали Кэндас и Мардж. Вирджиния не стала уклоняться от их взглядов.

– Великолепная группа, – говорила она, стараясь выглядеть, как обычно.

Кэндас зло смотрела на их переплетенные руки и на разгоряченное лицо матери. Мардж уставилась на свой стакан с кока-колой.

– Группа объявила перерыв пять минут назад, – заявила Кэндас.

– А мы и не заметили, – ответила Вирджиния.

– Ну конечно. – Кэндас схватила свой стакан, но он вдруг выпал из ее дрожащей руки. Тепловатая кола пролилась ей на колени. Девушка с досадой посмотрела на Вирджинию, будто мать была виновата в этом, и бросилась в туалетную комнату.

– Кэндас… обожди. – Вирджиния беспомощно повернулась к Болтону.

– Иди за ней, – подсказал он.

– Как ты могла? – Кэндас набросилась на Вирджинию, едва та вошла в туалетную комнату.

– Что я тебе сделала, Кэндас? – ровным голосом спросила Вирджиния.

– Ничего! Только лапала Болтона Грея Вульфа на глазах у всех! – в сердцах воскликнула Кэндас.

– Я не лапала, я танцевала, – спокойно произнесла Вирджиния.

– Оставь меня. – Кэндас прислонилась к раковине, комкая в руках сырые бумажные полотенца.

Лицо дочери выражало злобу и презрение, и Вирджиния поняла, что всякие слова здесь бессильны. Лучше уйти, чем тратить время на бесполезные оправдания.

– Ладно, – сказала она, направляясь к двери. – Я тебя оставляю.

– Ты опозорила меня перед моими друзьями! – воскликнула Кэндас.

– Опозорила тебя? – Два красных пятна на щеках были единственным проявлением ее гнева. – К твоему сведению, я разведенная женщина, которая танцевала со свободным мужчиной. Я не понимаю, как это могло тебя опозорить, Кэндас.

– Что за глупости! Да ты просто повисла на нем! – злилась девушка.

– Это называется медленным танцем, – объяснила Вирджиния.

– Это называется – не стесняться на публике! – огрызнулась Кэндас.

Неужели все выглядело так откровенно? Она была с Болтоном, и ей было трудно видеть себя со стороны.

– Кэндас, мне жаль, что мы привели тебя в замешательство. Конечно же, я этого не хотела, и Болтон, я уверена, тоже. Мы просто весело проводили время, – она попыталась оправдаться, но где-то в глубине души начинало зарождаться чувство вины.