Ты даришь мне свою любовь
И ты не можешь быть жестоким,
Но будешь драться за меня
С любым воякой на мечах!
Ты даришь мне свою любовь,
При встрече не отводишь взгляда
И понимаешь без бесед
Все то, что я хочу сказать.
Так будь, возлюбленный и друг,
Всю эту жизнь со мною рядом!
Как было глупо (это ж надо!)
Твоей любви не замечать!
Он ничего не сказал на этот раз. Ухмыльнулся только. Но эта ухмылка брата значила для Рон больше, чем любые слова…
Да и для нее самой что-то изменилось. Возможно, раньше она тоже стихов не понимала. И вообще много чего не понимала. Даже того, как сильно любил ее Влад. Только когда он ушел… почему мы не ценим того, что у нас есть, до тех пор, пока не потеряем…
Когда-то она правила северными землями наравне с их вождем — Ахмаром. А тот не замечал, как потихоньку превращается в раба… Она смогла единым жестом двинуть северянские орды на срединные земли. Но воля этого древнего существа с внешностью юной девушки разбилась о волю Рон. Как северянская армия — об одинокий Храм…
И сейчас Каяла возвращалась сюда, в Место Краха Всех Надежд. Где надломился край неба и решилась судьба: людям остаться, а не радиксам на этой Земле! И если раньше, до той битвы, она была готова задушить Хранителя своими руками, то сейчас ничего не осталось от той злости. Наоборот — появилось некое чувство родства, которое и привело сюда Каялу. Из самого Убежища да за край карты.
Ее нога ни разу не ступала в Храмовый город, но Каяла знала, куда идти…
Подземелье встретило ее таким же беспокойным вихрем, как Таша и Дину когда-то. Оно, словно живое существо, возмущалось против появления чужака.
Лестница вела вниз, и по пути тьма рассеивалась отблесками огня на стенах. А там, внизу, уже чувствовали и ждали: кто-то идет.
Действительно: ждали. Мужчина и женщина выжидающе смотрели в ее сторону… Каяла сделала шаг и оказалась в оранжевом круге, куда достигал свет костра.
— Мир вам, — сказала она, положив руку на сердце.
— Мир, — ответила Рон, вспомнив, что так здоровался и прощался ее дедушка, как когда-то, наверное, все хиппи.
— Мир, — сказал Ив, просто за компанию с сестрой.
— Вот мы и встретились, Хранитель, — развела руками Каяла. — Ты победила в битве за Храм. Люди — в битве за право жить. Кто бы подумал, что теперь мы должны быть вместе…
— Почему? — спросила Рон.
— Потому что мир меняется. Он снова стоит на грани, как тогда, тринадцать лет назад. И в центре этого вихря — наши дети. Ваши Мих и Дар и мои Рая и Нефью. Мне давно уже не нужна никакая власть. Я просто хочу, чтоб у моих детей было все хорошо. И вы — тоже… Мы должны им помочь.
— Садись, поговорим… Каяла… — Рон сделала приглашающий жест. Ив кивнул…
…Это была странная беседа. Любая беседа становится странной, если говоришь с радиксами. Да разговорись марсиане с землянами, не странней бы получилось… У разных видов людей и мысли идут по-разному, поэтому дьявольски сложно бывает навести хоть хрупкий мостик между берегов непонимания…
— …Бога Войны больше не почитают, — говорила Каяла, — я думаю, он исчез. Боги тоже умирают иногда. — (Рон невольно вздрогнула при этих словах…) — Сейчас за нами наблюдает кто-то другой, и ему, этому другому, похоже, люб совсем иной мир. И ведет он его к тому, чтобы никто не спорил, кто должен теперь остаться: все останутся… И люди, и все виды радиксов, сколько их ни есть… Но всему в мире есть стена. И почему-то именно наши дети пошли ее ломать… — стеклянные глаза Каялы вдруг ожили, и голос резко изменился: — Вы видели, какой странный нынче парад?..
— Острова летят, как по чьей-то воле, — согласилась Рон.
— А он не совсем умер… — заметила Каяла, улыбнувшись почти по-человечьи хитро… — И даже не прочь бы вернуться… Или хотя бы дотронуться еще раз до любимого мира, а?.. Где остались твой сын и ты…
Что ни говори, а видеть растерянность в глазах бывшего, но недруга, было приятно…
— …Новый Бог перед Старшим Взрывом — что мальчик. Если он вернется, для мира вновь начнется Сон. Вновь — война. Вновь — закрытое небо.
— И что нам делать? — это спросил уже Ив, уставший молчать.
— Я не знаю, — ответила ему Каяла и обернулась к Рон. — Ты должна знать. И твой сын…
Вечер. И звезды в постъядерных ореолах… Дар впервые вышел на набережную один.
Отчего-то он знал, что в мире его отца очень тепло, а море синее, а не серое. А летом на пляже до самого вечера не утихает смех. Люди играют в волнах. Только не пушистые пучеглазики, а самые обычные люди…
Подумав о пушистиках, Дар невольно уронил взгляд на песок и увидел распростертое на нем маленькое тельце… Не успев ничего подумать, мальчишка сиганул с лестницы и, оставляя глубокие следы в холодном песке, побежал — спасать, если еще не поздно…
…За свою жизнь он насмотрелся на раненых. В том числе и на таких, к каким не знаешь, как прикоснуться… А этого пушистого малыша, похоже, равнодушные волны долго били о камни, пока не превратили в тряпичную куклу, где дай бог найти пару целых костей.
Тем не менее, человечек был жив…
Дар вспомнил, как недавно лежал без сил, смертельно уставший после трехдневной гонки. И как ощутил у себя на лбу чуткие пальцы Нефью, от которых шло тепло.
