Б.В.Г - [28]
— А-а, — кивнул он, вспоминая об этом, как о чем-то незначительном… — да… Я отца видел. Здесь. Он на диване сидел. А комната была солнечная, золотая такая…
— Может быть, ты увидел прошлое? Как я — ту яблоню? — спросил заинтригованный Мих.
— Н-нет… — покачал головой Дар. — Отец мой был уже старый… Он сейчас был бы именно такой, если бы был жив…
— …Говорят, в снах мы посещаем другие миры, — произнес Нефью, вроде бы ни к кому не обращаясь. — В снах — тысячи дорожек, которые пронзают любые границы…
Так это происшествие и кануло в прошлое. Непонятым. Неразгаданным. Как еще один вопрос без ответа…
В заброшенном доме они провели еще несколько дней… Дар все нервничал и ждал чего-то. Но это что-то не спешило происходить. Тогда Мих уговорил его пройтись по городу…
Был ясный погожий день, испятнанный движущимися тенями парада; а поздний рассвет раскрасил серый город во все оттенки цветущих яблонь…
— Я все об отце думаю… — сказал Дар по пути. — Вот был бы этот город… без войны… Где бы он тогда жил, работал… Ну, жил — уже знаю где, а вот работал…
— А ты поищи, — предложила Рая, будто невзначай.
Дар пожал плечами и продолжил шагать…
Оффтопик пятый. Близь.
Небольшой клочок земли — и привлек мое внимание… Это было очень странно. Очень. Я приблизился как мог близко — посмотреть. В человечьем сравнении это было бы равнозначно тому, что я прилип носом к стеклу да еще и вжался в него посильнее, надеясь, что картинка станет сильно ближе…
Сынок Старшего… Раньше я иногда бросал на него взгляд-другой, но скорее умилялся, глядя на последнее земное воплощение Ройхо, продолженное в ребенке (а ведь тот был похож, очень похож). Но каждый раз убеждался, что это просто маленький человечек… А сейчас… да, определенно, всколыхнулось что-то в мире и пришло в движение — и вихри эти, невидимые, но ощутимые, начинаются с малыша Дара. И еще… не объяснить… но что-то неуловимо Ройховское сквозит во всем происходящем. Я это чувствую, оно легкое, как дыхание… или как давний запах… Скажите мне, имеют души запах?..
И тут я понял, к чему меня все мои умозаключения привели… Если я избрал путь Старшего да прикипел так к его планетке, то и спуститься должен был однажды, как он. В смертное тело.
Почему-то, осознав эту грань, я ужаснулся, но не отступил… Это был урок, без которого мне, определенно, чего-то не понять. И я это знал…
Только вот стать человеком я не решился. Люди Ройхо слишком древние, слишком непредсказуемые. Я помню тот кошмар, что приключился со Старшим, вздумай он занять тела двух местных головорезов, одно за другим. Он через это прошел. Потому что он всегда был сильным. А я?..
Я знал, что не пройду. Что эти оставшиеся без своего бога дети мне что ржавая мина неосторожному прохожему. Никогда не знаешь…
Но!.. у меня ведь свои есть!.. Мои дети, мои люди. Которых я берег и лелеял, не давая сгинуть в стремительном мире. Вот уж кому я доверял как самому себе!
И я пошел…
Этот район был раньше грязным и безлесым, и офисы здесь в отвоеванной у жилплощади этажах громоздились один на другой. Даже вывески еще не совсем выцвели, особенно если были под стеклом…
— Здесь он работал, — заключил Дар, — и свернул за угол, в малоприметный подвальчик.
Дверь, тяжелая, железная, была давно вбита временем в стену, став ее частью — не вдруг оторвешь, если даже откроешь хитрые довоенные замки. Дар обошел угол дома, внимательно всматриваясь в окна офиса… Стекол там давно не было, но вот решетки, ржавые и убогие, до сих пор ревностно стерегли никому не нужные несколько комнат.
— Нефью… — оглянулся Дар в нерешительности. — Ты ведь можешь…
Слепой учитель покачал головой.
— Нет, малыш, не могу… — и даже пошутил: — Здесь бы небольшой снегоходик с тросом лучше справились…
Дар улыбнулся Миху и Рае, стоявшим от них с Нефью в сторонке… Почему такое «разделение на лагеря» получалось, никто из четверых не понимал. Само как-то…
— Смотри! Телефон! Целый совсем! — отчего-то обрадовался Мих и подбежал к красной будке, где висел изрядно ржавый, но в отличие от всех остальных, целый аппарат. Мальчишка схватил трубку и обернулся: — Может, он работает!
— Да ты что, Мих… — посмеялся Дар. Но потом второе я — вечный шалун — взяло свое: — А ну дай мне!
Мальчишки, забавы ради, покатали друг друга по снежку и пыли довоенной за этот древний телефон, который, дайте сто очков вперед, работать не может в принципе… Какой там, когда все давно мертво? А если и работает, кто из живых возьмет трубку?..
…Дар подставил Миху ловкую подножку и, пока тот вставал, уже прильнул к телефонному уху. Через полсекунды изнывающий от любопытства Мих оказался рядом.
— Позвони отцу! — присоветовал он. — Давай, набирай: пять, семь…
Дар, продолжая дурачиться, набрал номер, скрежеща заржавелым диском так, что у любого стороннего слушателя начинали болеть зубы… И вдруг… замер… А с ним затаили дыхание Мих и двое радиксов…
— Алло… — услышал удивленный Дар…
Глава тридцать первая. Рабочий полдень
Был сонный рабочий полдень. К тому же, еще и почти зимний, так что я отчаянно боролся со сном. И странным предчувствием. Которое я понял было к чему, когда в комнату влетела заинтригованная Регинка с трубкой радиотелефона, зажатой в обе руки…
Ни ростом, ни, судя по взгляду, опытом, ученик миродержцев не отличался, НО: на груди у него на какой-то бестолковой веревочке болтался крупный харуспекс с ОТКРЫТОЙ лицензией. Есть о чем задуматься…
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?