Б.В.Г - [32]
— Так мы с Даром — Хранители? — спросил Мих спокойно и сдержанно.
— Да.
— И что теперь…
— Нефью с самого начала был против моей затеи. Потому и пошел за мной. А теперь я сама от нее отказалась… Что теперь?.. Мы с вами пойдем, куда шли. За край всех карт. За океан.
— Зачем нам туда?
— Не знаю. Но, думаю, важна не цель, а путь. Мы, четверо, придем туда уже совсем другими людьми…
Такой получился разговор. И мрачная тишина, оставшаяся после него кончилась только тогда, когда пришли трое: Дар, Нефью и Скирр…
— Мы выходим завтра утром, — сказал Ив тоном, не терпящим препирательств.
— Остается одна проблема: где теперь их искать, — холодно ответила ему Рон. И вдруг спохватилась, будто вспомнила что-то…
«Они такие же, как я… — говорил Клот, глядя в пустоту. — Если они придут, я почувствую…»
…Клот мыл посуду. Как образцовая домохозяйка… Благодаря ему, жена Светозара вообще редко брала в руки метлу или тряпку: все чаще играла с детьми, будто и сама была беспечной девчушкой. О чем ей беспокоиться? Клот уберется в доме, и приготовит, и постирает… о чем?..
Гостей встретил Светозар и… весьма удивился, что говорить они пришли с Клотом…
— Ты поможешь нам найти наших мальчишек? — спросила его Рон.
— Конечно, — улыбнулся Наблюдатель. — Дядя Светозар, я уеду ненадолго, — сказал он. И Светозар, правитель Храма, понял, что возразить просто не может… не может — воли не хватает… будто стоит перед ним не дурачок приемный племянник, а как минимум, воскресший Багдад…
— …он похож на лемура, — сказал Мих, с любопытством разглядывая Скирра. Тот, от избытка впечатлений, давно спал без задних ног, умудрившись развалиться на весь диван.
— А кто такие лемуры? — не понял Дар.
— Это до Войны… звери были такие… пучеглазые, — размахивая руками, попытался объяснить Мих.
— А-а… — кивнул Дар. — Это ты тоже вспомнил?
— Нет… само оно вспомнилось. Просто так…
…На утро они собирались отправиться в путь. Все четверо (а может, и Скирр тоже) понимали, что здесь больше нечего делать… Вот и ржавый телефон молчал, будто и не было того звонка и того разговора…
Их путь лежал дальше. В еще один город на берегу. Большой город, где до сих пор стоят железные корабли в заливе. Последняя надежда отправиться за океан.
«Мой отец родился за океаном, — вспоминал Дар рассказ мамы, — только как звался тот континент… Амер… Эмер… Да какая разница! Больше он никак не называется. Тогда я открою его заново и назову… Эмеральд… А безымянный океан станет Океаном Вероники. А этот берег — Берегом Владислава…»
Вечером Дар поделился своими мыслями с Михом и радиксами. И, как водится, радиксы загадочно заулыбались, а Мих горячо поддержал, только велел оставить ему несколько мест, чтоб он тоже мог что-нибудь назвать. В ответ Дар сразу пообещал ему все скалы, какие только встретятся по пути, потому что и так назвал уже целый океан, а еще этот берег и далекий континент, которого еще даже не видел. Да… который увидеть еще только предстоит…
Очертя голову я бросился расспрашивать Мартина о дочери, хотя и понимал, что не стоит злоупотреблять только вчера обретенным доверием… Но у меня был святой предлог — книга, о которой я очень (на самом деле) хотел с ней поговорить.
— Марша сейчас в Штатах, — пожал плечами Мартин. — Янки давно ее зазывают, а она все равно живет в нашей глуши. Не хочет меня бросать, мужа, друзей… Туда ездит наукой заниматься. Сынишку берет с собой…
— А как долго она там будет? — спросил я с жадностью.
— Полгода, — глазом не моргнув ответил Мартин.
Не мог, не мог я ждать полгода!!! И прекрасно это понимал…
— Марти, я должен туда поехать. Где мне ее найти?..
…После рабочего дня я чуть ли не со слезами на глазах пошел возвращать компьютер, совершенно не представляя, что скажу Вадику, который мне его добыл. А потом, дома — Шуре…
Ох и свалилось же на меня такое… Временами я начинал тосковать по прежней сонной и скучной жизни, где не надо было прыгать выше головы и что-то решать… Хотя, верни меня в начало, — и вряд ли бы я изменил что-нибудь и оставил все как было. Это моя жизнь, мой путь и моя битва. Нечего жаловаться.
Глава тридцать четвертая. Поток
Ночь на время превращала мир в белую пустошь. Никто не знал, зачем Дару взбрело в голову идти ночью. Тем не менее, перечить ему никто не стал. Шли легко и быстро — как на крыльях летели. Чувства, обостренные и свежие, рвались в даль, туда, где рядом с большим портовым городом Океан Вероники баюкал на волнах уцелевшие корабли…
…К началу вечера, когда они еще только покинули город, белая пустошь почему-то заставила подумать о Зиме, холодном и жестоком времени Вечной Ночи… Хотя, почему… Дар, вообразивший над миром пепельный купол, Зимы не видел. Он родился во время света, под открытым голубым небом, в самом начале времени, которое Века спустя назовут Ранней Весной. Мих — видел, но не помнил. Только полтора самых первых года жизни в его небе был Купол…
Рая и Нефью… вот они, радиксы, не могли не помнить. Им судьба отмерила Ночью родиться и вырасти. Насмотрелись и крови, и смертельных драк…
Скирр… вот он уже чистое дитя света, Весеннего солнца и ледяного моря…
Маленький человечек смотрел на мир во все глаза, и впервые мир показался ему могучим потоком, где все движется, меняется и увлекает за собой.
Университет магии назывался — ни больше, ни меньше — Небесной Цитаделью. Огромный замок не спеша летел по небу, окруженный витиеватыми облаками водяного пара. Вид до горизонта — из каждого окна, причем каждый день новый. Два миллиона студентов были настоящими кругосветными путешественниками и за время обучения (от 5 до 15 лет, в зависимости от кафедры) успевали облететь чуть ли не весь мир.
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
Ни ростом, ни, судя по взгляду, опытом, ученик миродержцев не отличался, НО: на груди у него на какой-то бестолковой веревочке болтался крупный харуспекс с ОТКРЫТОЙ лицензией. Есть о чем задуматься…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.
Несмышленыши с далёкой планеты только начали свое восхождение по лестнице разума. Они уже не животные, но ещё и не разумные существа. Земляне выстроили для них Дворец изобретений человечества. В его стены вмурованы блоки с записями о величайших открытиях. Но что-то земляне забыли…
Пауль Гебер еще во время войны, работая в концлагерях, изобрел прибор, который улавливал особые излучения мозга. Он выделил две волны, которые он назвал с-излучение и у-излучение (от слов «супер» и «унтер»). По его мнению, первое могло принадлежать только высшей расе, а второе — животным. Но когда он ставил свои первые опыты, то обнаружил странную закономерность: его хозяева и командиры обладали преимущественно у-излучением, в то время, как подопытные собаки сплошь излучали «супер».
Что является отклонением от нормы: мозг гения или мозг дельца, думающего только о своей выгоде?
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)