Азов. За други своя - [3]
— Ну, хорош, потом пообщаетесь, — улыбающегося Васятку отодвинул протиснувшийся Фроська:
— Распускай, Валуй, сотню. Смотрю, раненые есть, их — до лазарету. Нехай лекари посмотрят. Остальным отдыхать до вечера. Потом сбор у Азовской стены — там Косой со своими будет. Ты, Валуйка, под его начало идёшь. Не против?
Атаман лениво пожал плечом:
— Да нет, чего против-то? Мы с Иваном турок и татар знатно били. И ещё побьём.
— Ну вот и добре. А ты пока давай в штаб. Отдыхать апосля будешь. Расскажешь, как сходили, да новые задания получишь. Там сейчас как раз все атаманы собралися.
— Это да, схожу. Только тут такое дело, дядя Фроська. Подмога с нами. Десятка три народу, мужиков да казаков. И бабы с ними. Этих-то куда?
— Из-за спин станичников наперёд выбрались несколько верхоконных, из которых Головатый сразу признал только обманчиво медлительного Пахома Лешика, атамана джанийцев, последних казаков, что в кубанских плавнях обитали. Его-то людей и ходил выручать Валуй со своей сотней. А теперь вот с собой привёл, все вызвались турка в крепости бить. Рядом с ним и другие джанийццы, из них разве что пару человек старшина видел раньше.
Недоверчиво прищурившись, Фроська подтянулся к Валую:
— Что за люди?
Валуй голоса не сдержал, услышали все:
— Знатные люди. Бились, жизни своей не жалеючи. Проверенные. Желают с нами турка лупить.
Казаки сотни дружно поддержали атамана. Гул пошёл по улице, словно народ на праздник какой собрался.
— Вот оно как… — протянул Головатый, а у самого уже улыбка до ушей. Как же, помочь пришла. Тем более из проверенных. — Ну, коли так, собирай усех новеньких и отправляй в казармы, что под крепостью. Там никто не живёт покамест. Нехай размещаются, а к вечеру мы им каши приволокем.
Валуй обернулся к пока ещё напряженным друзьям:
— Слыхали? Пахом, Герасим. Берите своих и баб. И к казармам.
Пахом крутанулся на коне, кивая народу, и пришлые казачки и мужики облегчённо выдохнули. Валуй понял: сомневались до последнего. Сразу загомонили на дальних телегах бабы, заржали понукаемые лошади. Где-то там Марфа. Одна из двух девчушек-подружек, что среди спасённых джанийцев уцелели. Ничего плохого горцы им не сделали, напротив, берегли, намереваясь подороже продать. Непорочные девы у них самый дорогой товар.
С первого взгляда приглянулись друг дружке. А потом, пока обратно шли, и вовсе сблизились, как родные стали. Лукин-старший очень скоро заметил: как только видел её, сердечко стучало чаще. Вздохнув, признался себе честно: втюрился. Первый раз, да сразу накрепко. Вот только атаманова доля не позволяла ему чувствовать себя с девушкой вольно.
Ответственность за такую прорву народа — не шутки. Волей-неволей, а пример подавай. Вот и крепился как мог, отказывая себе в удовольствии видеть Марфу так часто, как хотелось. А хотелось постоянно.
За всю дорогу он всего раза три подъезжал к девушке. Да и то, чтобы спросить, не нуждаются ли они в чём-нибудь. Получив отрицательный ответ и девичий взгляд с укоризной, торопливо ускорял лошадь. Ну не мог он при людях вести себя раскованно с девушкой. Зато Марфа, захватив Варю, душевную подругу Борзяты, каждый вечер прибегала к костру братьев. Разговоры, бывало, затихали уже ночью. Лукины отправлялись провожать девушек. В темноте Валуй чувствовал себя более уверенно, и два раза даже приобнял девушку. А вот Борзята, похоже, уже даже целовался. Валуй его не спрашивал, но по некоторым признакам догадывался. И ничё удивительного. Борзя женат бывал, не то что старший Валуй. Всё в бобылях. Но теперь, по всему видать, ненадолго. Он уже дал себе слово обязательно посвататься, как только врага отобьют. Пахом, видя терзания парня, сам предложил себя в посажёные отцы. Валуй хмыкнул, не желая сознаваться в потайных желаниях, но мысленно предложение принял.
Казаки, покрикивая на лошадей, рассыпались по близлежащим улочкам. Васятка, оглянувшись на старшего брата (не против ли?), вызвался проводить новых азовцев до казарм.
Валуй, ободряюще подняв руку отъезжающим людям, обернулся к Фроське:
— Добре, добре. А что Красава, здесь ли с сыновьями?
Фроська поморщился, словно вспомнил что-то неприятное:
— Ох уж эта твоя Красава, упертая, як сто ослов. Хотели её на время осады вместе с остальными жёнками в верховья Дона отправить, на острова, так она ни в какую. И сама на бой, и остальных, похоже, подбила не уезжать. Детей, говорят, забирайте, увозите, а мы тут останемся.
Валуй и Космята почти разом хмыкнули, а Борзята рассмеялся:
— Наша порода. Чего ты, Лукиных не знаешь?
— Что есть, то есть, — хохотнул Космята. — Если чё задумает — стадо быков не сдвинет.
Валуй оглянулся:
— Космята, ты тогда давай сестрёнке за нас расскажи, чтоб не переживала. А я чуть попозжа буду.
— Я с тобой, паря, тоже Красаву проведаю. — Борзята подтянул повод, собираясь забраться в седло.
Спешившиеся было казаки, один за другим запрыгивая на коней, сразу поворачивали в разные стороны, по домам. Космята одной рукой (вторая была занята поводом старой верной кобылы), перекинув чумбур черкесского вороного через его голову, кивнул. Он так и не смог оставить жеребца вместе с остальными трофейными лошадьми, что всем трёхсотголовым табуном под присмотром десятского Гришки Лапотного и молодого Ивана Разина сейчас щипали травку на берегу Дона перед крепостью. Где сейчас основной табун, который отправили в казачьи владения загодя, ещё предстояло выяснить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В кубанской станице Курской на одном из собраний казачьего круга начальник автоколонны бурового предприятия Никита Егорович Жук вызвался стать Атаманом, и не формальным, а настоящим. Станичники, уставшие от засилья пьяниц, наркоманов, хулиганов, общего беспорядка в родном селении и не надеясь на власти, единогласно избрали нового Атамана. Они хорошо знали деятельный характер потомственного казака и не ошиблись — вместе с такими же неравнодушными людьми, как и он сам, Жук начал наводить порядок в Курской.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.