Азиаты - [129]
— Сын это мой… Поехал в Астрахань искать меня, да не знаю, доберётся ли сам до Арзгира…
— Слушай, брось ты меня дурачить… Говоришь, сам не знаешь что! Откуда у тебя взялся сын?! Есть же один в Арзгире!
— Второй тоже есть… от Юлии, и не смотри на меня, как на помешанного, я не вру тебе. Скажи лучше, Нияз-ага, когда в Арзгир собираешься?
— Скажу тебе так, Арслан, если ты вправду сына разыскиваешь, то я готов ехать с тобой хоть сейчас. Если же дурака валяешь — я останусь в Астрахани до самого лета.
— Поехали, дорогой Нияз-ага, время не ждёт.
— Вот это да? Значит, всё правда! — удивился Нияз-бек.
На другое утро выехали из Астрахани, подались старой дорогой на Калаус. Степь калмыцкая, украшенная, словно большими осколками зеркал, озёрцами и лужами, после прошедших недавно дождей была голой и одинокой. Только птицы кое-где стайками взвивались над ней и исчезали в синеве неба. Большинство калмыков ушли за Волгу, другие, крещённые, селились рядом с туркменами. Заговорили о них:
— Императрица Елизавета, хоть и любит повеселиться, но дело своё хорошо знает. Сказала она недавно Алексею Петровичу…
— Кто такой Алексей Петрович? — удивился осведомлённости Арслана Нияз-бек.
— Канцлер российский — пояснил Арслан. — Вот она и сказала ему: «Поселяй на правом берегу Волги только нойонов да зайсангов, которые христианами хотят стать, плати простым калмыком по два с половиной рубля, а знатным по пять рублей».
— Ай, пусть пользуются доброй душой императрицы, а нам и того, что имеем, хватит. Хорошо, что нас на другой берег не гонит, фирман Петра Великого свято исполняется… Налоги только за горло держат, дышать свободно не дают! — рассудил Нияз-бек.
— Везде так в Российском государстве, во всём мире тоже не лучше, — отозвался Арслан.
Дважды путники заночевали в калмыцких улусах, в балках, на подходе к Калаусу, и, наконец, приехали в родной Арзгир. Слезли с коней, бросили поводья мальчишкам, чтобы привязали к агилу, сами направились в кибитку Берек-хана, а из неё вышел навстречу Руслан, руку протянул отцу, как взрослый.
— Молодец! — обрадовался Арслан. — Все мужчины Берекова рода отличаются самостоятельностью… Давай я тебя обниму, а потом поговорим…
Арслан не успел и сапоги снять у порога, а кибитку заполнило всё семейство Берек-хана. Прибежали Наргуль с сыном, мать, сам Берек-хан. Сели к дастархану. Арслан раздал всем подарки, часы показал и бутылку вина достал из хурджуна, подал отцу. Берек-хан на правах старшего раскупорил её, налил в чашки, сказал торжественно:
— Береки — люди, не пьющие… Но сегодня в нашей юрте двойной праздник: сын мой от царицы вернулся да ещё с собой второго внука привёз…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Несколько лет шли непрерывно сражения персидских войск Надир-шаха с повстанцами Дагестана, и с каждым очередным сражением блекло имя легендарного солнца царей. Горные ущелья и пропасти сотнями и тысячами заглатывали персидских воинов, а бурные реки перемалывали их кости. Надир-шах, сидя в Дербенте, посылал на непокорных дагестанцев, шемахинцев, шекинцев, на восставших грузин и армян всё новые и новые полки, но тут и там терпел поражения. Злоба и спесь властвовали Надир-шахом, и, ослеплённый яростью, он расправлялся со своими приближёнными. Массовые казни сановников не насытили шаха. И далее не было дня, чтобы шах не насладился казнью. Жестокость его заставляла покорно и подобострастно склонить головы царедворцев, но и со склонёнными головами они не переставали мыслить и возмущаться. Росло негодование сторонников изувеченного Реза-Кули-мирзы, поклявшихся отомстить Надиру за его зверства над собственным сыном. Всюду вызывали смуту сказанные кем-то слова: «Мудрость и спесь не могут ужиться в одной голове. Мудрость шаха уступила спеси, а спесь сеет только смерть и разрушение!» Теряя веру в своих сипахсаларов и сановников, теряя войска, Надир-шах приказал покинуть Кавказ. Измотанная и голодная армия двинулась на юг и остановилась в Муганской стопи. Но и тут, в Шекинском ханстве, мгновенно вспыхнуло восстание, поднятое местным предводителем Хаджи-Челеби, засевшим с отрядом в крепости возле города Нухи. Много раз посылал Надир-шах войска на штурм этой крепости, но не сломал её ворот и не разрушил стен. Пришлось отступить ему с крупными потерями. Авторитет «повелителя Вселенной и оси земли» основательно пал. Остатки персидской армии двинулись в центральные останы Персидской державы. Но теперь не победными возгласами встречало население шаха: задолго до приближения персидских войск покидало свои дома и уходило прочь — подальше от «Хранённого зверя», каким представлялся Надир-шах. Войска вступали в сёла, и всюду видели безлюдные дома и опустошённые поля. Люди, собираясь в горах и лесах, призывали к свержению шаха-деспота и возведению на персидский трон нового правителя. Надир-шах душил мелкие отряды восставших, и тем самым не заметив, как вступил в воину с собственным народом. Летописец, бывший с Надир-шахом в его походах, оставил для потомков жестокую запись: «Направляясь из одной местности в другую, он повсюду убивал виновных и невиновных, знатных и бедных, везде сооружал пирамиды из человеческих голов; не было ни одной деревни, жители которой не испытывала бы на себе гнева Надир-шаха». Давно он уже уничтожил бывших своих полководцев и оттолкнул беспомощных в военном деле среднего и младшего сыновой. Оказывал доверие лишь племяннику Али-хану. Его с войсками отправил он в Снетан па подавление вспыхнувшего там мятежа. Шах ожидал победы и только победы, однако прилетела весть, что племянник перешёл на сторону восставших. Отчаянию шаха не было предела. Мечась в своём шатре, словно загнанный зверь. Надир-шах негодовал: «Предатели! Все предатели! Предал меня старшин сын, предал шурин, а теперь и племянник, сын родного брата предал! На кого я могу положиться?! Ни на кого!» И снова в порыве бешенства, он казнил неугодных ему придворных.
Исторический роман Валентина Рыбина повествует о борьбе хивинских туркмен за независимость и создание собственного государства под предводительством известного туркменского вождя Атамурад-хана.Тесно с судьбами свободолюбивых кочевников переплетаем ся судьба беглого русского пушкаря Сергея. Проданный в рабство, он становится командующим артиллерией у хивинского хана и тайно поддерживает туркмен, спасших его от неволи.
Творчеству писателя Валентина Рыбина — автора поэтических сборников «Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести о пограничниках «Тайна лысого камня», — присуща приверженность к историческим темам.История зарождения великой дружбы русского и туркменского народов с особой силой волнует писателя. Изучению ее В. Рыбин отдал немало творческих сил и энергии. Роман «Море согласия» — плод напряженного труда писателя. Он повествует о первых шагах сближения русских и туркмен, о тех драматических событиях, которые разыгрались у берегов Каспия полтора столетия назад.
В новом романе писатель лауреат Госпремии ТССР им. Махтумкули В. Рыбин рассказывает о жизни Туркменистана с 1924 по 1945 год — время строительства социализма, первых довоенных пятилеток и периода Отечественной войны. Через трудные испытания проходят герои романа — братья Каюмовы — Ратх и Аман. Тесно переплетаются с их судьбой в судьбы красных командиров — Ивана Иргизова, Василия Чепурного, Сергея Морозова.Роман написан на основе подлинных событий.
Валентин Федорович Рыбин лауреат Государственной премий ТССР им. Махтумкули. В настоящую книгу вошли повесть «Царство Доврана» и рассказы «Берёг загадок», «Член кооператива», «Джучи», «Сотый архар».
В романе лауреата Государственной премии Туркменистана им. Махтумкули, автора ряда исторических романов («Море согласия», «Государи и кочевники», «Перелом», «Огненная арена», «Разбег» и др.) вскрывается исторический пласт в жизни Закаспийского края 1912-1925 гг.Основной мотив произведения - сближение туркменских дехкан и русских рабочих, их совместное участие в свержении царской власти и провозглашении Туркменской Советской Социалистической Республики.Рецензент: доктор исторических наук А. А. Росляков.
Писатель В. Рыбин, лауреат Государственной премии имени Махтумкули, автор известного романа «Море согласия», свой новый роман посвятил русско-туркменским связям XIX столетия. В нём показан период 30—40-х годов, когда на российском престоле сидел царь-тиран Николай I, когда Ираном правил не менее жестокий Мухаммед-шах, а в Хиве и Бухаре царил феодальный произвол ханов. Четыре государя вели в тот период жесточайшую борьбу за туркменскую землю. А кочевники-туркмены боролись за свою независимость, за обретение государственности.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».