Азиаты - [120]
Сани мчались без помех до самой съезжей Преображенского полка, к казармам гвардейцев. Едва остановились, караульный ударил в барабан, объявляя тревогу. Тридцать гренадеров, знавших обо всём заранее, бросились в казармы и подняли на ноги солдат. Около четырёхсот человек двинулись через Невский проспект к Зимнему дворцу. Лесток отделил четыре отряда, каждый по двадцать пять человек, и приказал арестовать Миниха, Остермаиа, Левенвольде и Головкина. В конце Невского Елизавета вышла из саней и пошла пешком, не поспевая за гренадерами. Тогда её взяли на руки и донесли до Зимнего дворца. Решительно вошла она в караульное помещение, затем во внутренние покои дворца и направилась прямо в спальню Анны Леопольдовны. Регентша пробудилась от властного голоса цесаревны:
— Сестрина, пора вставать!
Гренадеры, вошедшие с цесаревной, помогли регентше и её супругу, Антону Ульбриху, подняться с постели, а Елизавета пошла в комнату маленького императора. Его разбудили и приказали кормилице отнести в караульную. Елизавета потом взяла его к себе в сани, а в другие усадили Анну Леопольдовну с супругом…
— Ну и чешешь, господин курьер, словно по писанному, — остановил гости Татищев. — История не терпит таких украшательств. А мне для истории твоё донесение небесполезно. Скажн-ка лучше, что с арестованными министрами сталось? Где Остерман?
— В каземат брошены, судить будут — и Остермана, и Головкина. А делами у императрицы ныне ведают Алексей Бестужев-Рюмин и Воронцов. От них и послание к вашему превосходительству…
— Да-да, — вспомнил Татищев о свитке, который держал в руках, и совсем забыл о нём, слушая курьера. Вскрыв печати, развернул свиток, прочёл указ её императорского величества о восшествии на всероссийский престол… Тут же инструкции в отношении России к Персии, уже известные ранее. Почудилось Василию Никитичу, что Елизавета слишком внимательна к Надир-шаху! «Не будь она новой императрицей, глядишь, и согласилась бы в жёны к Надиру!» Однако прочь всякие домыслы — государыня есть государыня, и никому не дано принижать её достоинство. Тем более, что у неё постоянный фаворит появился, певчий какой-то, вроде бы Разумовский!»
Тут же была и личная записка для Татищева с просьбой купить ей камень, называемый растык-таш, — волосы чернить. А не будет такового в Астрахани, то надобно найти способ, чтобы в Персии его купить. «Да, Лизанька, задурили тебе голову персы!» — вновь отметил про себя Татищев и, свернув царские бумаги, сказал курьеру:
— Ну что ж, спасибо тебе за добрые вести, за рассказ твой. Будем не щадя живота служить новой императрице Елизавете Петровне…
С вечера до полуночи, собравшись у Татищева, губернская знать и князь Голицын поднимали тосты за восшествие на российский престол дочери Петра. Много было произнесено слов хороших о ней, но больше поносили её врагов — Остермана, Головкина и прочих бироновских прихвостней. Утром, придя в канцелярию, Татищев написал собственноручно письмо на имя Бестужева-Рюмина и Воронцова, возвещая, сколь радостно приняла далёкая Астрахань восшедшую на русский престол императрицу Елизавету. В этом же письме просил Василий Никитич канцлера сыскать время и заняться укреплением русских позиций, кон отодвинулись далеко на север, а персы, не останавливаясь на занятых землях но Каспийскому перешейку, продолжают напирать на самою Астрахань. И отослал его с курьером. Ждать ответа долго — посему, рассудив здраво, на свой страх и риск стал укреплять воинские силы. Выехал на судоверфь астраханскую, собрал мастеров-корабелов, приказал строить новые суда, а для чего — и так понятно. Ну как начнётся война с Надир-шахом, так с моря и будем бомбардировать его портовые города — Дербент Баку, провинцию Гилянь. И десанты можно будет высаживать на каспийских берегах. Корабелы приняли приказ, как должное, но запросили доне! на лес и. прочие материалы, необходимые для постройки кораблей. Татищев заглянул в казну губернаторскую, а в ней блоха на аркане да вошь на цени. Снова отправил послание канцлеру Бестужеву — денег запросил на постройку военных судов. Долго ждал ответа из Петербурга, а получил сообщение совсем иного содержания. Говорилось в нём, что Россия готовится к. коронации её величества, во всех юродах и весях русские и другие подданные России, народы в приподнятом духе ожидают торжества. Надобно и астраханскому губернатору всполошить народ, готовя его к празднеству, а посему не вредно бы пустить по рукам подписные листы. Но особо отмечалось в послании, чтобы персидский двор достойно отметил день коронации императрицы российской. Татищеву предлагалось собрать с обывателей тыщ десять рублей да отправить Надир-шаху, чтобы устроил он пышный пир во имя русской государыни. И снова Татищев, в сердцах уже и с мыслью, где взять столько денег, отметил: «Крепко замутили разум Елизавете треклятые персы!»
Собрал Татищев чиновников, посудили-порядили и пустили подписной лист по рукам. Скудно, но всё-таки пошёл сбор средств на вакханалию персидского двора. А тут опять указ из Петербурга: снабдить войска шаха на Кавказе хлебом и всем прочим, что запросит его величество. И сообщение по делу Остермана и прочих врагов России. Из описанного было видно, что 18 января на Васильевском острове был устроен эшафот. Шесть тысяч гвардейцев и армейский полк, построившись в каре, еле удерживали толпы обывателей. Но вот затрещали барабаны и поползли к месту казни худые повозки. В крестьянских дровнях привезли больного Остермана, остальные шли следом с поникшими головами. Только Миних держался бодро… Четыре солдата подняли Остермана на эшафот и положили на помост. Сенатский секретарь прочитал приговор. Палачи подтащили осуждённого к плахе, как вдруг тот же секретарь вынул из кармана другую бумагу и громко произнёс: «Бог и великая государыня даруют тебе жизнь!» Палач грубо оттолкнул Остермана, и солдаты сняли его с помоста и усадили в сани. Пощадила Елизавета и Миниха. Всех осуждённых приговорили к ссылке: Остермана — в Берёзов, Левенвольде — в Соликамск, Головкина — в Германк. Вспомнила Елизавета о судье Ненлюеве, который отправлял Волынского на плаху. Приказала ехать ему в Оренбург на место князя Урусова…
Исторический роман Валентина Рыбина повествует о борьбе хивинских туркмен за независимость и создание собственного государства под предводительством известного туркменского вождя Атамурад-хана.Тесно с судьбами свободолюбивых кочевников переплетаем ся судьба беглого русского пушкаря Сергея. Проданный в рабство, он становится командующим артиллерией у хивинского хана и тайно поддерживает туркмен, спасших его от неволи.
Творчеству писателя Валентина Рыбина — автора поэтических сборников «Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести о пограничниках «Тайна лысого камня», — присуща приверженность к историческим темам.История зарождения великой дружбы русского и туркменского народов с особой силой волнует писателя. Изучению ее В. Рыбин отдал немало творческих сил и энергии. Роман «Море согласия» — плод напряженного труда писателя. Он повествует о первых шагах сближения русских и туркмен, о тех драматических событиях, которые разыгрались у берегов Каспия полтора столетия назад.
В новом романе писатель лауреат Госпремии ТССР им. Махтумкули В. Рыбин рассказывает о жизни Туркменистана с 1924 по 1945 год — время строительства социализма, первых довоенных пятилеток и периода Отечественной войны. Через трудные испытания проходят герои романа — братья Каюмовы — Ратх и Аман. Тесно переплетаются с их судьбой в судьбы красных командиров — Ивана Иргизова, Василия Чепурного, Сергея Морозова.Роман написан на основе подлинных событий.
Валентин Федорович Рыбин лауреат Государственной премий ТССР им. Махтумкули. В настоящую книгу вошли повесть «Царство Доврана» и рассказы «Берёг загадок», «Член кооператива», «Джучи», «Сотый архар».
В романе лауреата Государственной премии Туркменистана им. Махтумкули, автора ряда исторических романов («Море согласия», «Государи и кочевники», «Перелом», «Огненная арена», «Разбег» и др.) вскрывается исторический пласт в жизни Закаспийского края 1912-1925 гг.Основной мотив произведения - сближение туркменских дехкан и русских рабочих, их совместное участие в свержении царской власти и провозглашении Туркменской Советской Социалистической Республики.Рецензент: доктор исторических наук А. А. Росляков.
Писатель В. Рыбин, лауреат Государственной премии имени Махтумкули, автор известного романа «Море согласия», свой новый роман посвятил русско-туркменским связям XIX столетия. В нём показан период 30—40-х годов, когда на российском престоле сидел царь-тиран Николай I, когда Ираном правил не менее жестокий Мухаммед-шах, а в Хиве и Бухаре царил феодальный произвол ханов. Четыре государя вели в тот период жесточайшую борьбу за туркменскую землю. А кочевники-туркмены боролись за свою независимость, за обретение государственности.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Большинство произведений русской писательницы Людмилы Шаховской составляют романы из жизни древних римлян, греков, галлов, карфагенян. Данные романы описывают время от основания Рима до его захвата этрусками (500-е г.г. до Н.Э.).
В сборник вошли три самых известных романа Луиджи Малербы — «Змея», «Греческий огонь» и «Итака навсегда», которых объединяют яркая кинематографич-ность образов, оригинальность сюжетов и великолепный, сочный язык героев.Луиджи Малерба (псевдоним Луиджи Банарди) — журналист, сценарист и писатель, лауреат множества национальных и международных литературных премий, автор двадцати семи произведений — по праву считается одним из столпов мировой литерататуры XX века, его книги переведены практически на все языки и постоянно переиздаются, поскольку проблемы, которые он поднимает, близки и понятны любому человеку и на Западе, и на Востоке.
Роман английского писателя Джея Уильямса, известного знатока Средневековья, переносит читателя в бурные годы Третьего крестового похода Легендарный король Ричард Львиное Сердце, великий и беспощадный воитель, ведет крестоносцев в Палестину, чтобы освободить Святой Город Иерусалим от власти неверных. Рыцари, давшие клятву верности своему королю, становятся участниками кровопролитных сражений, изнурительных осад и коварных интриг, разыгравшихся вокруг дележа богатств Востока. Что важнее: честь или справедливость – этот мучительный вопрос не дает покоя героям романа, попавшим в водоворот грандиозных событий конца XII века.Джей Уильямс (1914 – 1978) – британский писатель, снискавший большую популярность детскими книгами.
"Глухая пора листопада" – самый известный в серии романов Юрия Давыдова, посвященных распаду народовольческого движения в России, в центре которого неизменно (рано или поздно) оказывается провокатор. В данном случае – Сергей Дегаев, он же Яблонский...
В романе автор обратился к народной легенде об отсeчении руки Константину Арсакидзе, стремился рассказать о нем, воспеть труд великого художника и оплакать его трагическую гибель.В центре событий — скованность и обреченность мастера, творящего в тираническом государстве, описание внутреннего положения Грузии при Георгии I.