Айсолтан из страны белого золота - [35]

Заботливо приподнимая ветви, нагибаясь, чтобы не задеть коробочек, Айсолтан обходит ряд за рядом, ловкими, осторожными пальцами выбирает из созревших коробочек тонкорунное длинное волокно.

"Какой урожай! — думает Айсолтан. — Вот он весь как на ладони. Но если ударит мороз, урожай утечет между пальцев, как вода. Сентябрь и октябрь — решающие месяцы в сборе хлопка. В начале октября должно быть собрано уже больше половины, а как соберешь, когда хлопок не раскрывается? Полгода работало наше звено на этом участке. Сколько труда! Сколько надежд! Это же наша гордость, наша радость… И все это может пропасть! Как выполним мы тогда наше обещание? Как соберем семьдесят центнеров с гектара? С какими глазами поеду я в район? Что отвечу Москве, когда девушки-текстильщицы протянут к нам руки, спросят: "Где же хлопок, Айсолтан? "

Слезы подступают к глазам Айсолтан. Она выпрямляется, смотрит на быстро бегущие по небу низкие ровные облака.

"Солнце, дождь… Почему мы не научились еще управлять ими? — думает девушка. — Какие урожаи снимали бы мы с наших полей, если бы могли, когда нам нужно, сказать солнцу: "Грей" — и дождю: "Пролейся!" Почему ученые не отдадут этому все свои силы и знания? Заглянули бы они сейчас в мое сердце! Они, как видно, не спешат — сидят там, в своих лабораториях. А я спешу, не могу не спешить. Ведь хлопок, хлопок может пропасть! Тысячи пудов "белого золота"! Членам звена в глаза смотреть не могу, словно это я во всем виновата. Да и они тоже, с кем ни поговори, чуть не плачут…" — И слезы опять навертываются на глаза Айсолтан.

Аннак в сдвинутой на затылок шапке, в промокшем кителе, не разбирая дороги, перепрыгивая через арыки, спешит от поселка к полю. Остановившись напротив Айсолтан, он смотрит на нее, сдвинув густые брови, и спрашивает:

— Ну, Айсолтан, как хлопок? — Голос его звучит тревожно и гневно.

Айсолтан отводит влажные от слез глаза, виновато опускает голову.

— Хлопок… сам видишь, товарищ Аннак…

— План знаешь?

— Конечно, каждый день сводку смотрю.

Аннак кричит:

— Я тебя не про сводку спрашиваю! Ты план звена знаешь?

— Товарищ Аннак, ты сам, верно, видишь сводки…

— Да! Да! Вижу, потому и спрашиваю: где план? Айсолтан молчит, старается не смотреть в глаза Аннаку.

— Почему не выполняешь ежедневный план?

— А кто в колхозе выполняет сейчас ежедневный план?

— Вон оно что! — лицо Аннака багровеет. — Я тебя спрашиваю: почему ты не выполняешь план, ты, твое звено? Еще на четверть не выполнили! А мороз уже на носу. Ты это понимаешь или нет? Хлопок погибнет! У меня сердце на части рвется! Ты одна из передовых колхозниц, а не выполняешь своего долга!

— Аннак-ага, ну как же собирать нераскрывшийся хлопок?

— А ты найди раскрывшийся! Ищи! Ищи! У тебя душа за хлопок не болит!

Этого уже не может стерпеть Айсолтан. Она тоже кричит, глядя на Аннака загоревшимися от возмущения глазами:

— Ты мне сердце каленым железом не жги! Ты меня за кого считаешь?

Что после этого кричит Аннак, а что Айсолтан — разобрать трудно. Привлеченный их криками, подходит Чары. Он становится между ними, говорит, поворачиваясь то к одному, то к другой:

— Аннак! Айсолтан! Да вы что раскричались? Или хлопок не поделили? Двое руководящих, всеми уважаемых товарищей — и вдруг повышают друг на друга голос! Хороший пример для колхозников, нечего сказать!

Айсолтан умолкает. Башлык затихает не сразу — он еще некоторое время продолжает потрясать кулаками, и голос его рокочет над полем, как замирающие раскаты грома…

Чары успокаивает его:

— Ну, Аннак, чего ты руками размахался? Что тут у вас такое?

Аннак смущенно разглаживает усы, которые сегодня совсем утратили свою всегдашнюю лихость, часто мигает красноватыми толстыми веками с густыми колючими ресницами, с тоской смотрит на Чары.

— Чары, да ты пойми, — говорит он, — ведь мы с тобой на фронте были, смерти в глаза смотрели, а так худо, как сейчас, мне еще никогда, кажется, не было. Тяжело, друг, тяжело. Ты погляди на хлопок! Обойди его из конца в конец. Ведь не раскрывается, не раскрывается, хоть ты тресни! Ложусь спать, думаю: завтра раскроется… У меня эта мысль все нутро сожгла и в костях застряла. Всю ночь с боку на бок ворочаешься, а наутро встал — и опять то же самое: завтра, завтра… А какое тут завтра, когда с погодой невесть что делается! Ударит мороз — и все погибло, Не сдадим мы тогда государству хлопка по плану. Сердце у меня горит, понимаешь? Сам я себя не помню. Вот и на Айсолтан накричал. А ведь я же ее уважаю.

— Если ты и покричишь иной раз — так ведь из-за общего же дела. Это колхозники понимают. Правда, некоторые, — и Чары искоса смотрит на Айсолтан, — кое-чего не соображают, поэтому, видно, и вступают в пререкания… Ты вправе требовать с Айсолтан, чтобы она другим пример подавала. Если она твои упреки не будет принимать, так кто же будет? Знаешь пословицу: первого верблюда первым и бьют. Не раскрывается хлопок — это еще не ответ. Государство без хлопка оставить нельзя. Значит, борись. Не раскрываются коробочки — попробуй раскрыть, поищи средство. Там, где солнце не попадает на них, поверни их осторожно, подставь к солнцу, приподними ветки, раздвинь листья. Попробуй разрыхлить землю у корня. Сиди со своим звеном в хлопчатнике, наблюдай за ним, не покидай его ни на минуту, живи в нем! Ухаживай за ним, приноравливайся к нему. Верно я говорю, Аннак?