Ай эм эн экта! - [10]

«Сказочный отдых для элитных господ! Досуг с мужчинами», — липко обещала фирма. Печатался телефон, и в скобках значилось: «Круглосуточно». Я позвонил. Честно признаюсь, как только поднял трубку, испытал какое-то непонятное волнение, и это меня удивило и разозлило: ведь мне казалось, я абсолютно раскованный и уверенный мэн. В конце концов набрал номер из чисто профессионального азарта, так сказать, роль на преодоление. Разговор привожу почти дословно: так он мне врезался.

— Алло, добрый день.

— Добрый, — констатировал голос в трубке. Низкий, нагловатый, но, как я сразу отметил, исключительно настороженный.

— Скажите, пожалуйста, что входит в ваш сервис?

— Все входит. А вас, собственно, что интересует?

— Ну… Наилучшим образом отдохнуть.

— Пожалуйста! У нас мужчины для женщин, мужчины — для мужчин. Аллё! Куда вы пропали?

— Да нет, я думаю…

— А-а, понятно. Ну, так что? Вам какого, с признаками интеллекта или главное, чтобы мускулатура была впечатляющая?

— А гарантия? — спросил я, сам не понимая о чем, растерявшись от такого напора секс-диспетчера.

Его тон приобретал все более деловые нотки:

— Вы имеете в виду ВИЧ-инфицированных?

— М-да.

— Ну, у нас очень чистоплотные ребята. Все свои, все друг друга знают.

— А возраст?

— Не моложе восемнадцати.

— Дорого?

— Пятьдесят долларов за два часа.

Наступила короткая пауза. Я почувствовал, что волнение уходит и мною овладевает какое-то кошачье любопытство.

— А на работу к вам можно устроиться?

— Сколько вам лет?

— Двадцать восемь, — решил я чуть скинуть годочки.

— Как вы выглядите?

У меня зачесались лодыжки, будто они вымазаны мелом, как у раба, изнывающего под солнцем на одном из громкоголосых невольничьих рынков в центре острова Делос. Я неуверенно ответил:

— Н-н-нормально.

— Что значит «нормально»?

— Ну, спортивное телосложение… Торс накачанный такой.

— Нас интересует, как выглядит то, что ниже торса.

— Ну как… Вполне…

— Нужно показаться: у нас отбор на конкурсной основе.

— То есть нужно будет раздеться?

— Непременно. Предстать в рабочем состоянии.

— Ничего себе… вы что же, будете измерять, что ли?

— Естественно.

— А конкурсная комиссия у вас большая?

— Нас двое. Два директора.

— В чем еще заключается ваш конкурс, к чему я должен быть готов?

Этот странный диалог начинал раззадоривать меня, зато голос в трубке звучал все недоверчивее, отвечал с неохотой и даже с раздражением:

— Прежде всего смотрим на рост. Не ниже ста восьмидесяти, ну, в крайнем случае сто семьдесят пять, это предел.

— У меня сто восемьдесят пять, — поспешил вставить я, демонстрируя ликование по поводу увеличения моих шансов.

Но это никак не оживило моего собеседника. Он процедил в самый микрофон:

— Язык чтобы был подвешен: женщины не всегда сразу начинают с интима.

— Понимаю, — еще более загорелся я. — Главное — радость человеческого общения. Очевидно, в рамках конкурса будет прежде всего такое как бы общение? — Я уже просто издевался. Вошел в роль и получал невероятный кайф. Поиграть для меня — все равно что рыбе с мелководья нырнуть в достойный водоем, родная стихия. — Будем считать, что первый тур я уже прошел. А позвольте узнать, ваш второй директор тоже мужчина?

— Тоже.

— Ну и чудненько, ну и чудненько! Когда мы встретимся?

— Можно завтра. — в голосе секс-директора, мне на радость, зазвучала наконец растерянность. — Кстати, ваша ориентация?

— Как у всех, — безмятежно ответил я. — А вы что-то заподозрили?

— Ладно, выясним, — мрачно буркнул директор. — Звоните завтра в девять.

— И сразу конкурс, — не отставал я. — Сразу будете выяснять? Ой, а как? А где?

— Мы назначим — где и когда.

— А справки нужны какие-нибудь?

— Возможно. Потом. Справку о здоровье.

— То есть если подойду по внешним данным?

— Да.

— А сколько платят?

— Вы будете довольны.

— Ну а все же?

— Для начала — тридцать долларов за два часа, потом — пятьдесят. До свиданья.

Я не отставал:

— Ой, я очень хочу подойти вам… по внешним данным. Я подойду, я подойду… Именно вам… Сугубо по внешним.

— Все, до завтра, звони…

— Ой, не бросайте трубочку! Мы так сроднились!

И тут он сорвался — не вынесла душа поэта:

— Слушай, ты, придурок! Я вот сейчас достану тебя и засуну тебе твою трубку в задницу! Ишак ты недотраханный!

Он бросил трубку, а я вволю нахохотался. Впрочем, потом стало так тошно на душе. И почему-то подумал о Наташке, доцюле своей. Так всегда: начнут коготки душу скрести — сразу Натка моя перед глазами. И голосок ее слышу: «Папацька, длатуй».

Пролетело лето. Осень настала — холодно стало. Три летних месяца я провел как муравей, потерявший свой муравейник. Бегал, суетился, хватался за все подряд — ничего не заработал и ничего не приобрел. Видимо, у моей Тамарки появился «спонсор»: в августе она укатила с Наташкой в Крым. И я не смог раздобыть хотя бы сотню баксов, чтобы дать им на дорожку. А это значило, что Наташку я теперь не увижу по меньшей мере полгода. Такой приговор мне будет вынесен как отцу, цитирую, «не желающему позаботиться хотя бы о здоровье своей бедной доченьки».

К началу сентября я вдруг почувствовал себя старым, уставшим и никому не нужным. А тут еще, как на грех, грянул день рождения. Воскресенье, в доме ни хлебной корочки, позвать никого не могу, и самому пойти некуда. Зина в экспедиции в Ивано-Франковске.