Автово - [6]

Шрифт
Интервал

Нет, нет, надо пойти просто полежать. Дойдя до комнаты Ларисы и её сестры, я плюхнулся на Иринкин диван и постарался сконцентрироваться. Но лучше мне не стало. У меня уже начали возникать шальные мыслишки о том, что неплохо бы сейчас засунуть два пальчика в рот и, так сказать, облегчиться. Но моя гордость заставляла меня лежать на диване и не давала совершить такой гадости.

Оказывается, моё отсутствие не осталось незамеченным. Как в дымке я увидел перед собой склоняющегося ко мне Рябушко.

— Андрон, ты в порядке? Тебе хорошо?

— Ну, просто замечательно, — подумал я, но вслух произнести это не смог.

— Тебя до туалета проводить?

— Нет, — вдруг в ужасе воскликнул я.

— Ну, как хочешь, а то он тут прямо по стеночке, вторая дверь.

— Нет, — ещё раз крикнул я.

Рябушко ушёл. Зато прискакал пьяный Владичка, сделал почётный круг по комнате и, гогоча во весь голос, убежал обратно. Просто чудо какое-то, что он не налетел на меня, а то бы хана пришлась бы Иринкиному дивану, точнее не дивану, а покрывалу.

А между тем мне становилось хреновее с каждой минутой. И сдерживаться было всё труднее. Мысль о двух пальцах стала почти навязчивой.

Минут через пять снова подошёл Рябушко.

— Ну, чё, не надумал?

Я ещё раз покрутил головой, как вдруг почувствовал странные движения внутри меня. Щёки моментально наполнились какой-то мерзостью, и я еле успел приложить руку ко рту. К чёрту гордость! Уже через секунду я мелкой рысью, если так можно было назвать мои перемещения, летел в туалет. Рябушко не отставал! Молодец! Я рванул спасительную дверь туалета, но… она оказалась закрытой кем-то изнутри.

Ну, всё, п….ц, подумал я. Осрамлюсь навеки. Но я совсем забыл о своём ангеле-хранителе, который носил фамилию Рябушко. Тот изо всей силы рванул дверь на себя, послышался звон сломавшейся щеколды, и перед нами предстала задница Владика. Слава Богу, в штанах. Схватив ничего не понимающего и пьяного Владика одной рукой и выталкивая его из туалета, Рябушко другой рукой так же резко запихнул меня туда. Я упал на колени и…

Так началось моё падение.

Даже не поинтересовавшись, успел ли Владик сделать своё дело (судя по чистому дну унитаза — нет), я вернулся на диван, лёг и почувствовал себя немного лучше.

Тут уже все стали сбегаться, кто спрашивал, как я себя чувствую, кто просто ржал, кто поучительно читал морали. Помню, что я даже пнул кого-то, чтобы убрался. Вообще, одним из главных своих недостатков я считаю хорошую память во время пьяных дебошей. Нет, ну, правда, иногда случаются моменты, о которых потом без покраснения всех частей тела и не вспомнить. И я рад бы их забыть, да не могу!..

Лариса тоже приходила. Кошмар! Мне было перед ней ужасно стыдно. Ведь со мной такое случилось впервые. Напрасно она меня пыталась успокоить и говорила, что сама не раз блевала, и друзья её блевали, и…, короче дело привычное. Мне было неловко.

Полежав так минут двадцать, мне показалось, что неплохо бы повторить мою вылазку в очко.

На этот раз уже сам я покойненько доковылял до него, он оказался открытым, и я без труда проник внутрь. Я повернулся, чтобы задвинуть щеколду, но она и думать об этом не хотела. Каким-то чудом оставшись на месте после рывка моего ангела-хранителя, она доживала свой век и уже не способна была выполнять свои функции. Я же об этом лишь смутно догадывался, однако, закрыться стало моей навязчивой идеей, и я как будто в какой-то агонии лихорадочно стал дёргать её за ручку. Это сразу дало результаты. Вся щеколда целиком оказалась у меня в руке, а на двери, на том самом месте, где она только что болталась, мрачно поблескивали маленькие дырочки. Забыв о своих делах, я вставил щеколду обратно, она, разумеется, упала. Тогда кое-как закрепив её за один конец, я тихо и осторожно вышел и пошёл опять на диван. В зале орала музыка, и кто-то увидел, как что-то, держась за стенку, протопало в спальню, так как ко мне сразу же прибежал Рябушко. «Ну, надо же, какой добрый», — подумал я и сказал, что теперь у меня всё хорошо. После этого я повернулся и заснул сном пьяного.

Говорят, пока я спал, в зале случилась довольно интересная вещь. Очень даже весёлый Владичка самой обыкновенной картошкой сбил со стула Султана. Они сидели на противоположных концах стола, и Султан попросил Владика подать ему картошечки. А тот, нет бы передать по нормальному, возьми, да и кинь ею в него. Разумеется, сопровождалось всё это дикими криками, так что ещё неизвестно, отчего Султан свалился со стула — от картошки или от разрыва сердца, к которому неизбежно приводят Владины возгласы.

Разбудили меня, когда пора уже было уходить. Все стояли около меня и с интересом слушали мои «Никуда я не пойду» и «Я останусь ночевать здесь».

Но как-то им удалось меня переубедить, что дома ночевать лучше, одевайся, мол, сейчас пойдём.

В прихожей, ища свою одежду и мотаясь из стороны в сторону как пьяная сомнамбула, до меня донеслось отрывистое «Кто донесёт Андрюху до дома?». Добровольцами вызвались Игорь и Костик, так как им, отчасти, было по пути.

Выведя меня сначала на балкон, чтобы я смог глотнуть немного свежего воздуха, а затем, проводя нас всех до выхода, Лариса, пытаясь улыбаться, попрощалась с нами и с облегчением закрыла за нами дверь.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.