Автопортрет - [31]
7. «Ваше Величество! Вы 22 года стояли на ложном пути»
«А ты недурно сложен, Amor…», как – то рассмотрела ты меня, и недурно сложеное затряслось от смеха. Надо же, рассмотрела. Куда раньше девушка глядела, не совсем понятно. Вернее совсем не понятно. Поди разбери этих женщин. Мы валяемся на пляже в Мар – дель – Плате. Новый Год. Небольшая уютная гостинница на самом берегу, здоровенный номер с таким же балконом, с которого обнявшись мы всматриваемся в океан пытаясь увидеть там свое будущее, но океан безмолвен как и бесконечен и в его бесконечной безмолвности теряются взгляды наши, там, вдалеке, где линия горизонта сливается с водной гладью. Небольшие, маленькие, порой крохотные отельчики, это про нас, разве не так? Зачем нам эти огромные уродливые инкубаторы, коробы из бетона, железа и стекла, люди зачем, мир враждебный, холодный и безразличный, стремящийся разлучить два любящих, тесно прижавшихся друг к дружке существа нашедших каким – то чудом друг друга темным промозглым вечером на заплеваном углу Боэдо и Корриентес, зачем нам всё это, скажи, Amor. У нас впереди еще один Новый Год, затем, затем ты молча проводишь меня вниз до калитки, прижмешься пронзительно больно и молча, как только и прижимаются больно и молча с теми, кто уходит навсегда, отвернешься и уйдешь не оглядываясь. Затем, в пустой безлюдной квартире на другом конце света время от время будет раздаваться телефонная трель и голос твой будет рвать мою недодорваную душу, затем, затем неумолимое время сотрет в прах то что осталось от когда то ни с чем не сравнимого чувства и исчезнет все, кроме памяти и саднящей боли, терзающей меня каждый раз когда я вспоминаю тебя, о, Amor!
Мне нет еще и двадцати, женщина, разумеется несколько старше. Мы в тени грота, что под самым Ласточкиным гнездом. Безлюдно абсолютно. Каким – то чудом мы наткнулись на это место. Ялта, август, яблоку негде упасть, а в получасе прогулки катером удивительная девственная пустота. Мы лежим молча, обессилено откинувшись рассматривая бездонную небесную синеву. Затем ты пойдешь в море, а я приподнявшись на локте, буду тебя разглядывать провожая взглядом. Да вот же ты. Десятилетия не стерли запечатлившийся словно на пленке силуэт женщины медлено идущей в сторону моря. Ты была первой, полюбившей меня. Пусть коротко, по курортному, но полюбившая. Тогда я еще не догадывался об этом, да и откуда было знать мальчику такое. Я и сейчас, если признаться, не силен в этом, но что – то во мне пробудилось на берегу том, помимо чисто плотского влечения. Откуда было знать тонкошеему, приподнявшемуся на локте мальчику, взглядом провожающего женщину коротко полюбившую его, что то пробудившееся в нем чувство на берегу безлюдного и пустынного пляжа будет время от времени будоражить, терзать и мучать его делая жизнь невыносимой до остатка дней его.
На второй или третий день ты уехала, а я взял и остался еще на месяц. Сезон, надобно ковать железо пока горячо. Ежедневно мы перезванивались, употребляя в дело тяжеленные такие мотороллы. Ну и сервис – с ума сойти. Присылают билл, вечно за голову хватаешься. Идешь, выясняешь, ругаешься, доказываешь, опять за ту самую голову хватаешься. Ну ладно, сеньйор, говорят, так и быть, уговорил, давай хоть половину, и на том спасибо. Сразу припомнил белоруса Йосипа, тот возил челноков в Турцию, вот он и рассказывает, значит. На каждом кордоне каждому надо чего – то отстегнуть в целом неподкупной страже. Последний кордон с Украиной некогда братской. Хоть убей, крестимся при этом и руками разводим, все отдали на кордонах предыдущих коллегам вашим, такой же в целом честной неподкупной страже. Ладно, идет на мировую стража. «Семечки маш?». – «Маю». – «Ну дай хоть шось!».
На выходные я рвался к тебе, в Буэнос. Ночь в трене или автобусе и вот ты уже улыбаешься, завидев меня с неизменной сумкой через плечо. Давай сходим на АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО. Я буду в галстуке – бабочке, ты в умопомрачительном вечернем платье с таким же умопомрачительном декольте. Умопомрачительная блондинка. ТАКИХ КАК Я ОНИ МОГУТ ВИДЕТЬ ТОЛЬКО В КИНО, без ложной скромности заявляешь ты, и в этом нет ни грамма преувеличения. Такую лялю могла выпестовать только Одесса мама. Тебе и по сей день доброхоты и доброхотки жужжат во все уши – иди в проститутки, дура, озолотишься. С такой внешностью! Что ты делаешь с такой внешностью на заплеваных тротуарах со своей тележкой, дуреха! Когда черная полоса отчаянья, безденежья и безнадеги охватывает и захлестывает тебя целиком, ты меняешься лицом, внутренне каменеешь, закрываешься, наводишь марафет, смотришь в зеркало и говоришь себе: «Я больше так не могу. Я согласна». И запираешь дверь на замок с внутренней стороны. Между нами никаких секретов. Бесчетными ночами при мигающем свечном освещении мы излили друг другу свои души словно на исповеди, словно в последний раз, мы превратились в целое единое, близнецов сиамских с единой пуповиной, душой, телом, мозгом – и скажи тогда, что наш путь, рассчитаный на миллионы лет заоблачной любви и счастья оборвется в считаные месяцы, мы бы закричали страшно, дико и пронзительно, в голос как только и могут кричать теряющие самое дорогое люди.
Обычный советский гражданин, круто поменявший судьбу во времена словно в издевку нареченрные «судьбоносными». В одночасье потерявший все, что держит человека на белом свете, – дом, семью, профессию, Родину. Череда стран, бесконечных скитаний, труд тяжелый, зачастую и рабский… привычное место скальпеля занял отбойный молоток, а пришло время – и перо. О чем книга? В основном обо мне и слегка о Трампе. Строго согласно полезному коэффициенту трудового участия. Оба приблизительно одного возраста, социального происхождения, образования, круга общения, расы одной, черт характера некоторых, ну и тому подобное… да, и профессии строительной к тому же.
”Со времен Томаса Джефферсона в этих стенах не присутствовала столь высокая концентрации гения и таланта…”. ”Сорок лет тому Уильям Ледерер назвал нас «Нацией баранов». Сегодня мы должны быть счастливы. Мы не нация баранов – мы нация дебилов…”. Об этом и не только по ту сторону океаническую своими глазами…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.