Автопортрет - [28]

Но это будет потом, ах счастье какое, что людям неведомо это страшное слово «потом», что нам неведомо будущее, иначе мы бы не выпустили друг друга из объятий, никогода, мы бы в них просто задохлись как задохнулись и погибли мириады любящих сердец человеческих от одной только мысли о расставании навек. Человек входит в чужую жизнь становясь частью ее, со временем все большей и большей, он кричит криком страшным «Я не хочу!» ее лишаться, царапается, цепляется из сил последних, ведь изначально люди не хотят этого, всеми силами противятся, им кажется, что вот, наконец – то, он, она, нашли то к чему стремились всю жизнь, к тому, что составляет главное самое у каждого из нас, между ними возникает некое притяжение, зависимость, страсть именуемые любовью, они не могут друг без друга, мучаются, изводятся сами и изводят друг друга и всё для того, чтобы в итоге расстаться навсегда. С тех пор прошло немало лет и в стране уже другой возникло чувство уже к другой, затем в стране еще одной другой возникло… но ты ведь знаешь, каждая последующая копия отличается качеством, выходит более блеклой, буквы размыты, нечетки, простенький текст читается с трудом. Ты начинаешь буквально на ровном месте спотыкаться, ошибаться, совершать непростительные, элементарные ошибки, впадать в крайности, часом чуть ли не в детство, перестаешь быть самим собою, не понимаешь в чем дело, это непонимание раздражает до крайности, изводит, делает жизнь несносной, невыносимой, уж поверь. И ты хочешь покончить с этим, но покончить не выходит никак, потому, что в тебе еще есть силы и бурлит жизнь, ты начинаешь искать, метаться, надеяться, все в тебе противится одиночеству, ты знаешь, что где – то в этом мире есть женщина – не может быть, в которой спасение и ты должен найти ее во что бы то не стало, и ты ее найдешь или погибнешь, ибо это единственное, что примирит тебя с миром. Единственное. Больше никто и ничто.

У нас впереди год любви и счастья. Бездна времени. Правда, его могло быть и больше, не уйди ты от меня. Ты ушла в апреле, я помню и никогда не забуду, словно это произошло вчера, этот черный, сказочный по красоте день в мельчайших деталях. Золотая осень в Южном полушарии, тишина, умиротворение, и я, идущий к тебе навстречу словно на заклание, на эшафот, на плаху, в твердой уверенности, не чувствуя – зная, куда и зачем иду я. Это совсем недалеко, всего пару квадр, которые я осиливаю словно взбираясь на Голгофу в ожидании распятия. Я знал об этом еще тогда, когда мы сидели в парке на лавочке и ты судорожно держалась за мою руку. Ты держалась за руку так судорожно как только и может держаться женщина за руку мужчины от которого только что вытравила плод. Ты не первая судорожно тискающая мое запъястье сидя вот так на лавочке и у меня нет иллюзий. Я предчувствовал что потеряю тебя, что так не может продолжаться всегда, но ты вернулась, искала, ты так захотела меня видеть, внезапно, до крика, до боли, тебе стало страшно, что мы расстались навек, и ты пошла, побежала, стучала, звонила, но я уже там не жил, я подолгу не задерживаюсь ни где, хотя я хочу жить на одном месте вечно, всю оставшуюся жизнь, никуда не ехать, не плыть, не идти, не лететь, мне надоело всё, зачем мне эти города, страны, материки и континенты, миллионы, миллиарды человеческих существ, зачем мне все женщины мира, если мне нужна лишь ты одна… Через пол года мы найдем друг друга и взорвемся в объятьях и это чудо будет нет, не вечно, чудо не может длиться вечно, но вполне достаточно, чтобы считать свою жизнь счастливой. В не зависимости от того, что ждет меня дальше.

Шум ниспадающей воды доносящийся из ванны прекратился, и я весь напрягся… мы замерли на пороге словно щенки, нежно так, тихонько лобызая друг друга, выдыхая время от времени это волшебное Amor… вдыхая пряди твои волос еще влажных, глаза, губы, тело, долго и медленно, медленно и долго, нашим измученым и усталым телам это не надо – этого требуют наши просветленные утренние души в который раз услышать шелест этого волшебного слова – Amor! В миг какой – то проскакивает искра и мы начинаем терзать друг друга в лучах поднявшегося солнца утреннего на ложе любви безразмерном как и чувства наши внезапно вспыхнувшие, которого нам мало как мало мира всего, мы терзаем друг друга остервенело, исступленно, взахлеб, молча, яростно, любя и ненавидя одновременно, тела наши переплетены словно в смертельной схватке как в последний раз, глаза широко раскрыты и закроются только на миг в тот самый, когда по телам током пробежит любовная судорога и губы наши вопъются в губы до боли, до крови, до скрежета зубовного.

Наверное чувство это сродни чувству маленького ребенка, которого любящая мама оставила одного в большой, пустынной комнате. Ему становится страшно одиноко и тоскливо от одной только мысли, что его дорогая мамочка больше никогда не вернется, что его оставили навсегда в этой страшной комнате и он больше никогда не увидит ее, свою дорогую и горячо любимую мамочку, тут крохотное существо начинает метаться, плакать, кричать, стучать в запертые двери и тыкаться слепо носиком в оконное стекло не понимая как его, такого маленького, крохотного и беззащитного могли оставить наедине с этим холодным, чуждым, враждебным миром.