Автобиография - [36]
Просветители, напротив, видели добродетель в добром расположении духа, побуждающем к жизнедеятельности, и для поддержания такового не только дозволяли, но даже советовали не избегать разного рода удовольствий — в разумных, конечно, пределах.
При этом, творя молитву, члены сообщества старались отринуть любые помыслы, помимо мыслей о Боге, даже отказаться от своего индивидуального «я». Все действия, совершенные в состоянии такого самоотрешения, они приписывали не себе, а Богу.
Их богослужение не требовало ни определенных часов, ни общепринятой последовательности — каждый поступал по собственному разумению; однако обыкновенно для молитвы выбиралось время традиционных публичных богослужений.
Молясь, лица эти до того углублялись в созерцание Божественного совершенства, что теряли представление обо всем ином, даже о самих себе и о своей телесности, становились, по их словам, физически бесчувственными. Согласимся, достичь столь полного отвлечения непросто. Для этого — и для возвращения в такое состояние, если что-нибудь временно вывело из него, — использовались чисто механические действия: движения и выкрики. Забавно бывало видеть, как молитва то и дело прерывается нелепыми возгласами и курьезными ужимками, которые, вероятно, должны отгонять телесного сатану, мешающего богослужению. Но вопли эти и жесты до того утомляли самих молящихся, что иногда они в конце концов падали без сил.
В быстром распространении новой секты и ее популярности нет ничего удивительного. Этому содействовали, повторюсь, склонность к праздности и созерцательности у большей части народа, с детства предназначенного для учения, сухость и бесплодность раввинистических занятий наукой, тяжкая ноша обрядовых законов, которую новые воззрения обещали облегчить, и, наконец, тяга к мечтательности и сверхъестественному.
Раввины и благочестивые люди старшего поколения сопротивлялись, конечно, распространению новой секты. Возникли раздоры. Обе партии повсюду искали сторонников. Мнения разделились, в народе возникло брожение.
Я не мог разобраться, что представляет из себя новое течение мыслей, пока однажды в моей деревне не оказался проездом некий молодой человек, который уже принадлежал к этой секте и даже имел счастье лично общаться с ее столпами. Я попросил разъяснить мне внутреннее устройство сообщества и способ вступления в него. В первом вопросе молодой человек, который стоял лишь на низшей ступени в иерархии секты, ничем мне не мог помочь. Что же касается второго, то нет ничего проще, уверил меня собеседник. Если чувствуешь стремление к совершенству и не знаешь, как устранить преграды, мешающие его достичь, — приди со своей заботой к кому-нибудь из высших руководителей секты, и ты уже ее член. Не придется даже рассказывать о своих нравственных недугах (как о физических — у врача) и образе жизни: главы секты всё знают наперед; они проникают в сердце человека и видят то, что сокрыто в тайниках души; они умеют предсказывать будущее, далекое делать близким. Они не готовятся к своим проповедям заранее и не приводят их в систему, ибо это необходимо лишь тому, кто отделяет себя от Бога и думает, что существует как индивидуальность. А столпы секты считают только те мысли Божественными и, следовательно, непогрешимыми, которые приходят на ум ex tempore[135], без всякого содействия со стороны человека: именно такие суждения внушены свыше.
Я пришел в восторг и попросил сообщить мне какое-нибудь из «боговнушенных» суждений. Новый знакомец хлопнул себя по лбу (видимо, призывая таким образом «божественное» озарение) и торжественно произнес: «„Пойте Господу новую песнь, Его хвала в обществе благочестивых“. Псалом сто сорок девятый, стих первый. Наши руководители объясняют его так: качества Бога, как самого совершенного существа, значительно превосходят свойства всех других. Следовательно, возносимые Ему хвалы должны быть много выше похвал кому-либо иному. Испокон века Бога славили за сверхъестественное: способность открывать тайное, предвидеть будущее, действовать непосредственно и одною лишь волею и так далее. Однако теперь и наши учителя тоже способны совершать подобное. Значит, пришла пора изобрести новую хвалу, которая была бы достойна одного только Бога».
Потрясенный столь остроумным способом истолкования, я умолял молодого человека привести и другие примеры такого рода. Тот не заставил себя ждать: «„Был подобен музыкальному инструменту музыкант, когда была на нем десница Господа“. Вторая книга Царей, глава третья, стих пятнадцатый. Этот стих следует объяснить следующим образом: чтобы воспринимать Божественное, человек не должен действовать самостоятельно, ему следует стать пассивным инструментом. Подтверждением такого толкования служат сами слова: когда играющий (менагген (ивр.
Теперь послушайте, — сказал он далее, — разъяснение еще одного места в Мишне, где говорится: „Честь твоего ближнего должна быть тебе так же дорога, как твоя собственная“ [136]. Вот как объясняют его наши учителя. Смешно и нелепо почитать себя самого. Столь же несообразно было бы обращать слишком много внимания на почести, которые оказывают тебе другие, ибо этот почет нисколько не увеличивает нашего внутреннего достоинства. Отсюда: честь твоего ближнего (почет, который он оказывает тебе) так же (мало) дорога, как твоя собственная».
