Аврора и Сократ - [18]

— Минуточку, — сказал он. — Я принесу сюда ещё несколько плёнок.

Он направился куда-то через приёмную, где сидели все остальные. Мама сделала ему знак и спешно прошептала что-то на ухо. Он кивнул и вернулся назад с новой рамкой, которую задвинул в свой аппарат.

— А теперь расслабьтесь, — сказал он. — Ваша жена сказала мне, что вы всё же можете воспользоваться своей студенческой фотографией.

И тут папа улыбнулся своей лёгкой и настоящей улыбкой. Фотограф всё щёлкал и щёлкал аппаратом, а потом сказал:

— Теперь вы можете встать, но не уходите, вы ведь будете сниматься вместе со всеми.

— Конечно, — сказал папа. Он хотел снова нахмуриться, но фотограф опередил его.

— Вы, наверное, возьмёте маленького на руки, — сказал он, надеясь на то, что это настолько займёт мысли папы, что он забудет о съёмке. Но фотограф всё же ошибся, в этой компании был ещё один человек, не думавший о том, как себя вести. Сократ был спокоен, когда его тормошили, одевая и прихорашивая, с этим он ещё мог смириться. Он немного рассердился, когда ему не дали пойти пешочком и усадили в коляску, сказав, что они страшно торопятся. Будто он не умел ходить быстро с той скоростью, которую выбирал сам.

Фотограф стал махать обезьянками и плюшевыми мишками, то и дело обращаясь к нему и крича «хи-хи-хи» и «ха-ха-ха». И у Сократа стало портиться настроение. По его лицу Аврора заметила, что сначала он разозлился, а потом испугался, после чего рассердился и испугался одновременно и заплакал. Сначала тихо, а потом всё громче и громче. Тут же по щекам его покатились слёзы. Папа вытирал их своим большим белым платком.

Мама пришла в отчаяние. На сцене сидела вся её семья, которую она и папа будут рассматривать, когда станут старенькими. Но все члены семьи и каждый из них по отдельности выглядели рассерженными и несчастными.

Нет, из этого ничего не выйдет. И что ей сказать фотографу, который трудится изо всех сил и наверняка думает, что ему удастся спасти ситуацию при помощи своего цирка? Тут Аврора решила, что пора выступить и ей и сказать фотографу всё как есть. Поэтому она встала, подошла к нему и подёргала за полу пиджака.

— Тише, вы! Не нужно говорить так громко, Сократик пугается. Вам лучше пошептать, а потом спрятаться за занавеской, и Сократик подумает, что с ним играют в прятки, и успокоится.

Фотограф искоса посмотрел на искажённое от отчаяния личико Сократа. А потом он взглянул на Аврору.

— Хорошо, что вы мне это сказали, — прошептал он.

Аврора вернулась на своё место, а фотограф начал шептать. Все вместе сидели и наблюдали эту картину, прислушиваясь так внимательно, как только могли. Сократ тоже прислушался, потому что как только фотограф прекратил на него орать, он перестал пугаться, а когда фотограф нырнул под занавеску на аппарате так, что на виду остались его ноги, Сократ тут же заулыбался. Ведь этот человек, который вздумал играть с ним в прятки, прятаться совсем не умел.

— Ты, — сказал Сократ и протянул ручку.

«Дзинь», — прозвучало из аппарата. Фотограф сразу же появился из-за занавески и что-то прошептал семье Теге. Тут уж он рассмешил даже папу и маму настолько, что они не знали, куда им деваться. На следующей фотографии они хохотали, разинув рты, так что Авроре пришлось строго на них взглянуть и призвать:

— Тише вы!

Тем всё и кончилось, и они пошли домой.

Через несколько дней мама пошла и принесла фотографии. Папа обрадовался и удивился, увидев свой снимок.

— Это за всю твою жизнь самый хороший снимок, — сказала мама. — Его можно поместить в газету.

— Интересно, как ему удалось поймать на моём лице улыбку?

— А это моя маленькая тайна, — ответила мама.

И тот снимок, который мама хотела сделать для будущих поколений и для неё, когда она станет старенькой, тоже получился очень хорошим. Мама купила для него раму и повесила на стене, и каждый день Сократ останавливался перед ним и говорил:

— Это Соккатик, — и очень радовался, хотя пока ещё не стал страшно стареньким.

«Мы — не коровы!»

Снимок папы появился в газете. Мама, папа, Аврора и Сократ сидели на кроватях в спальне и рассматривали его.

— Спектакль начинается, — сказал папа. — Теперь вы меня долго не увидите. Я переезжаю на время в город.

— Ты что же, и ночевать домой приезжать не будешь? — ужаснувшись, спросила Аврора.

— Нет, папе нужно время для спокойной работы, — сказала мама.

Изменения в их жизни наступили такие резкие, что Аврора посчитала их невыносимыми. Они произошли как-то сразу. Сначала папа, взяв два чемодана, уехал из дома. Конечно, он сделал это не навсегда, а только на две недели. В эти две недели он должен был написать доклад. Как сказали ему в университете, он должен был закончить его за четырнадцать дней и прочитать для своих коллег. Потом написать ещё какую-то работу, но сначала сделать первый доклад, вот почему ему понадобилось свободное от всех обязанностей время. Из-за этого он и поселился в городе, в комнате дяди Бранде, который на время переехал в свой дачный домик, где обычно жил летом. Но весной, как он заявил, там тоже было совсем неплохо.

Интересно, а кто же тогда — в отсутствие дяди Бранде и папы — станет присматривать за Авророй и Сократом? Неужели бабушка?