Авиация и космонавтика 2015 06 - [28]
Ка-31
РЛК «Арбалет»
Новый комплекс Программа определила состав БРЭО новой модификации Ка-50, двухместного Ка-52, машины радиолокационного дозора Ка-31СВ и учебного Ка-50у. Ядром становилась информационно-управляющая вычислительная система (ИУВС). Компьютер обрабатывал данные элементов навигационно-пилотажной системы, в которую входили инерциальная навигационная система, автоматический радиокомпас, доплеровский измеритель скорости и сноса и другие приборы. Он также обеспечивал функционирование радиостанций различного диапазона, прицельного комплекса, включая телевизионный визир, инфракрасный канал, лазерный дальномер-подсветчик, канал наведения ракет, а также управлял системами противодействия. После обработки ИУВС с помощью многофункциональных дисплеев (МФИ) формировала информационно-управляющее поле кабины экипажа. Это должно было частично решить проблему несоответствия роста функциональных возможностей машины и эргономической загрузки пилота.
На первом этапе работ по новому комплексу средства на него шли из двух источников – деньги за индийский Ка-31, а также бюджетные ассигнования на разработку Ка-60. Именно по теме «Ка-бОу» удалось достичь первых результатов. На вертолете устойчиво заработала БЦВМ «Багет-53». Машина относилась к четвертому поколению бортовых компьютеров, характеризовавшихся использованием открытой архитектуры. На ней был установлен самый мощный из выпускавшихся в то время в России процессоров. Мощнее был только процессор истребителя Су-30МКК.
В ходе работы над ПрПНК для Ка-31 и Ка-бОу появилась устойчивая связка между «Камовым» и РПКБ. В.Ю. Субботин, Т.Ю. Московец, В.Н. Сафоненков и другие камовцы были частыми гостями в Раменском. Начальник отделения РПКБ В.М. Шерман и талантливый, но рано ушедший из жизни ведущий инженер В.В. Вершков, ездили в Люберцы почти как на свою работу.
Однако у «Касатки», как назвали первый в истории «Камова» вертолет с одним несущим винтом, жизнь откровенно не заладилась, как было сказано выше, подвели двигателисты, так и не создавшие необходимую силовую установку. Минобороны охладевало к этому проекту. Но достигнутые результаты при проектировании «борта» можно было использовать и в других целях.
В сложившейся ситуации С.В. Михеев принял решение: аппаратуру, подготовленную для Ка-бОу разместить на борту Ка-50. Для работы был выбран Ка-50 «08» (точнее, 01-04, четвертая машина Арсеневского завода). Эта машина и стала первым боевым вертолетов, оснащенным ПрПНК открытой архитектуры.
Параллельно шло создание первой бортовой РЛС для ударного вертолета. За решение достаточно сложной задачи взялась «Корпорация Фазотрон-НИИР», известная локаторами, установленными практически на всех истребителях-перехватчиках и самолетах фронтовой авиации. В 1990-е гг. фирма за собственный счет разработала локатор «Копье» для модернизированного МиГ-21-93. Изделие оказалось удачным и понравилось индийцам, выбравшим его для доработки все тех же МиГов-21 до варианта МиГ-21 бис UPG. После «Копья» естественно появился «Меч» – локатор Н001 для установки на перехватчик Су-27. Именно эта РЛС стала базой для создания вертолетного радара, получившего собственное имя «Меч-У».
Новый локатор должен был превзойти возможности американского APG-78 Longbow. Это оказалось сложной задачей. «Меч-У» удалялся все далее и далее от первоначального замысла и превратился в радиолокационный комплекс «Арбалет», а в составе Корпорации было создано отдельное направление вертолетных локаторов, которое возглавил Виктор Иванович Кустов.
По первоначальному замыслу фазотроновцев, «Арбалет» должен был состоять из двух локаторов разных диапазонов. Основная РЛС имела антенну типа «щелевая решетка» диаметром 500 мм, что априори определяло превосходство над американским APG-78 по дальности и разрешающей способности.
«Арбалет» «влезал» только на двухместную модификацию Ка-50 – на Ка-52. Но зато конструкция «Аллигатора» позволяла использовать «зеркало» антенны» максимального для вертолета размера, к тому же место установки локатора подвергалось минимальным вибрациям. Обнаружение наземных целей в переднем секторе обзора, в том числе прямо по курсу, производилось в миллиметровом диапазоне, что обеспечивало необходимый радиолокационный контраст при работе по неподвижным малоразмерным целям на фоне отражений от подстилающей поверхности и высокое угловое разрешение.
По утвержденному С.В.Михеевым тактико-техническому заданию, РЛК «Арбалет» должен был обнаруживать наземные цели типа «танк» на дальности до 12 км при высокой точности измерения угловых координат.
Второй антенный пост предполагалось установить над несущими винтами, что должно было обеспечить обнаружение воздушных целей типа «штурмовик», «вертолет» до дальностей 12-15 км, а также угрозу со стороны атакующей ракеты типа «Стингер» в круговой зоне.
В составе перспективного бортового комплекса должна была вновь появиться нашлемная система целеуказания и индикации (НСЦИ). В Союзе первые НСЦИ были разработаны киевским «Арсеналом» и внедрены на Су-27 и МиГ-29. Позиционирование головы пилота производилось с помощью оптико-электронных датчиков, визировавших реперные точки кабины. НСЦИ «Щель» получила шутливое прозвище «рога» из-за расположения чувствительных элементов на ЗШ. «Щель» сменила «Сура» уже производства рязанского ГРПЗ. Именно эта НСЦИ должна была стать элементом системы прицеливания на «Черной Акуле». По воспоминаниям А.С. Папая, он летал с «Сурой» на одном из Ка-50. Устройство, в целом, понравилось испытателю, однако однозначного мнения о необходимости нашлемного прицела у Александра Сергеевича не сложилось – задачи ведения воздушного боя тогда не стояло, а ПТУРы наводились по лучу лазера, что требовало автоматического удержания маркера на цели. В истребителе роль НСЦИ была понятна: повернул голову, увидел в прицеле противника, нажал на кнопку, головка самонаведения ракеты получала первичное целеуказание, захватывала объект. А дальше – «выстрелил – забыл». На вертолете польза от НСЦИ казалась неочевидной. И выпуск аппаратуры ограничился двумя комплектами, по крайней мере, так считают сотрудники камовского ЛИКа.
