2* ГОРКОВЕНКО Арсений Николаевич (1891–1916). Окончил Морской корпус в 1911 г. корабельным гардемарином, имел золотой знак за окончание училища. Через год получил чин мичмана. В столичном Политехническом институте прослушал теоретический курс авиации, закончил Бакинскую школу морской авиации. Получил назначение на Балтийский флот, на воздушную станцию в Ревель (1916). Приобрел опыт выполнения воздушной разведки. С поступлением в отряд летающих лодок М-5, вооружённых пулеметом, участвовал в воздушных схватках и вскоре сбил неприятельский самолёт.
3* ТУЧКОВ Александр Александрович (1884–1956). Окончил Морской корпус в 1904 г. Один из основателей отечественной морской авиация. Фактически руководил её развитием и созданием организационных форм. Морской лётчик. В годы Первой мировой войны являлся начальником воздухоплавательного отделения Морского Генерального штаба, начальник учетно-строевого отделения Управления морской авиации и воздухоплавания. В 1915 г. по совместительству начальник Петроградской офицерской школы морской авиации ОВФ, допущен к исполнению обязанностей начальника воздушной бригады, капитан 2-го ранга. После революции жил в США.
4* ПРОКОФЬЕВ-СЕВЕРСКИЙ Александр Николаевич (1894–1974) Закончил Петербургский морской кадетский корпус в 1914 г. Служил на флоте. Закончил авиационные курсы при Технологическом институте. Обучался в Гатчинской школе на "Формане". В 1915 г. переведён в Севастопольскую авиационную школу ОВФ для дальнейшего обучения, но в мае того же года "за умышленное неисполнение приказания своего руководителя штабс-капитана Троицкого" был отчислен и доучивался на Балтийском флоте. Назначен на станцию гидросамолётов на о. Эзель, в конце июня получил звание морского лётчика (диплом № 337). В июле 1915 г. при возвращении из разведывательного полёта, по-видимому вследствие грубой посадки в сумерках, механик Блинов выронил 10-фунтовую бомбу от взрыва которой погиб, а Прокофьев был ранен и находился в воде более 20 мин, пока не был подобран. Врачам пришлось ампутировать ему ногу ниже колена. Сам Прокофьев так рассказал об этом эпизоде: "Было десять часов вечера, когда нам дали знать, что показались две немецкие подводные лодки. Вечер был тихий, но туманный. Я взял с собой механика. Несмотря но неблагоприятную погоду, мне удалось пролететь довольно далеко. Вдруг я заметил, что с мотором творится что то неладное; пришлось вернуться. Напрасно товарищи уговаривали меня больше не летать. Тянуло. Наше занятие можно уподобить охоте, и инстинкты развиваются охотничьи: выследить добычу и заполонить ее, во что бы то ни стало. Разведка удалась: неприятельские подводные лодки постыдно бежали. Я повернул обратно.
Облака сгустились, и в июльскую полночь было темно, как в сентябрь. Мы летели в каком-то сером месиве. Сверху влажная серая мгла, внизу — подернутая туманом серая гладь моря. Я пролетел 110 верст и со счастливым сознанием исполнения долга стал снижаться. Но нас, авиаторов, всегда сторожат неожиданные опасности. Окруженный высокими пенистыми волнами, гидроплан мчался уже по морю. Вдруг страшный треск; все завертелось, спуталось, и я очутился в воде. От ненавистной причины взорвалось бомба. К счастью, я не потерял сознания, хотя попал на значительную глубину, у меня хватило сил вынырнуть и продержаться за обломки аппарата около 25 минут, пока подоспела помощь. Только когда вынули меня из воды, выяснилось, что правая нога раздроблена ниже колена; ее пришлось отрезать. Механик был разорван на части. Пос ле операции усиленно тренировался ходить сначала на костылях, а потом без костылей, с деревянным протезом ноги".
В документах РГВИА, относящихся к октябрю 1915 г., подпоручик Прокофьев-Северский Александр Николаевич числится на третьей станции в Ревеле). В начале 1916 г. Прокофьев приступил к службе на петербургском заводе 1 — го Российского товарищества воздухоплавания в качестве наблюдателя за постройкой и испытанием гидросамолетов, предназначенных для авиации Балтийского моря. К этому периоду относится начало его конструкторской деятельности, причём он часто занимался этим в содружестве с другими специалистами. Прокофьев предложил регулируемые по росту лётчика педали управления рулём направления, лыжные шасси для "летающих лодок" Григоровича. Применение такого устройства позволяло использовать гидроавиацию на Балтике и в зимние месяцы, когда вода покрывалась льдом.
Впоследствии Прокофьев напишет: "До катастрофы авиация была для меня только одним из замечательных видов спорта. Теперь же случившееся со мной несчастье сделало меня восторженным почитателем чудес аэродинамики и гидродинамики. Я понял, что авиация — это больше чем полеты, это еще наука и искусство".
Прокофьев был уверен, что протез не мешает летать. Многие авторы пишут о том, что Прокофьев самовольно взлетел на самолёте М-9 и демонстрировал перед комиссией, находившейся на аэродроме, фигуры пилотажа. Напомним, Прокофьев потерпел катастрофу на летающей лодке "ФБА". Поэтому более правдоподобной представляется следующая версия. В этот период самолёты на заводе испытывал летчик Фриде, который вполне мог выполнить с Прокофьевым на М-9 несколько полётов. После этого Прокофьев рискнул самовольно взлететь на новом для него типе самолёта и выполнить несколько виражей, за что и был наказан. Его спасло заступничество товарищей и указание Николая II, допустившего Прокофьева к полётам. Не исключено, что имелось также и разрешение врачебной комиссии. В 1917 г. Прокофьеву присвоен чин лейтенанта.
