Будучи инспектором, Григоренко в течение двух лет по две недели в квартал терзал меня, как в пыточной камере, называя меня своим гидом. Я был обязан возить его на «Рафике» (и только на «Рафике») каждый день по объектам и докладывать все до мелочей о ходе строительства, о проблемах, о критических моментах и т.д. Правда, каждая встреча с «патриархом» оборачивалась подпиткой знаниями, которых не получить ни в каком ВУЗе. Этот короткий срок общения с великим строителем был без преувеличения адекватен академии.
То же, что и с Григоренко, произошло и с генералом Гуровичем И.М., который после смерти Шубни-кова стал начальником строительство космодрома. Так получилось, что он приметил меня, молодого офицера, за безотказность в работе и начал «лепить» из меня «что получится». Делал он это очень своеобразно. Бросал меня куратором на самые тяжелые объекты, давал, с одной стороны, большие полномочия, а с другой
- на любом совещании спрашивал за любой негатив. Начальники управлений, которых он давал мне в подчинение, оказывались в стороне, а долбил и прессовал он меня, доводя иногда до унижения. Когда я научился держать его удары, он стал выводить меня на более высокую орбиту, посылать меня к зам. министра обороны и другим руководителям представлять УИР, при этом инструктируя, как с кем себя вести. Оказывается, он готовил меня к должности главного инженера. Но главного прислал Вертелов - полковника Орехова В.Ф., как оказалось, с подсказкой Гу-ровича. А через месяц Гуровича отправили в отставку. Я стал и.о. главного инженера, а Орехов начальником строительство.
С именем Орехова В.Ф. связано создание стартовой позиции под «Протон», реконструкция объектов под программу «ЭПАС» (экспериментальный полет «Аполлона» и «Союза») и создание экспериментальных стартовых установок высокой защищенности (ВЗ). Я был по совместительству назначен руководителем строительства и реконструкцией объектов под программу ЭПАС и за это очень благодарен Орехову. Три года длилась эта подготовка в режиме «военного времени». За неделю до завершения работ был наведен идеальный порядок на легендарной второй площадке вплоть до разбивки цветочных клумб. Снесены все межведомственные заборы. И когда приехал Главком ракетных войск генерал армии Толубко В.Ф., он был приятно удивлен красотой площадки. Благодарил меня и жал руку. Последним штрихом стал реконструированный МИК, где еще кипели отделочные работы, и где буквально за день до срока сдачи объекта начальник 1-го Управления полигона генерал Булулуков В.А. сказал мне: «Тебе пришел конец», и доложил наверх о срыве срока сдачи.
Но он не знал, что такое маневр. У нас были подготовлены и люди, и материалы для последнего рывка. На работу в ночную смену вышло около тысячи военных строителей, которые закончили отделку и отлакировали пол в зале площадью две тысячи кв. метров. В центр зала постелили дорожки для высокой комиссии. Когда утром приехал генерал Булулуков, он первым делом бросился в зал, где пришел в состояние шока и ярости. Пол блестел приятным зеленоватым цветом. И эти дорожки… Он буквально набросился на меня, спрашивая, кто разрешил зеленый цвет.
Я ответил: «Я, по совету жены».
«Ну, Эдуард, ты уже на нарах…», - выдал генерал.
В полдень приехал президент программы «Союз -Аполлон» академик Бушуев с огромной свитой, которую пришлось оставить у ворот, чтобы не испортили полы. Академик был в восторге от полной готовности, высказал удовлетворение и очень нас благодарил. «Нары» пришлось отменить. Разве с академиком поспоришь о готовности обьекта.
Недавно в одной телепередаче я увидел фрагмент с показом зала МИКа и сказал жене: «Посмотри но этот зеленый пол. Один генерал обещал за него отправить меня на нары». «А пол очень хорошо смотрится», - ответила жена. Я с ней согласился.
Но вернусь к своему повествованию. Все шло по плану, и вскоре к нам прибыли американцы. Кстати, несколько слов об их прагматизме… Военторг полигона постарался обеспечить их очень хорошей кухней, которой они были очень довольны. Особенно нравились подливки во вторых блюдах. Когда же их руководство из НАСА предупредило, что питание будет платным, они старательно откорректировали меню, отказавшись даже от любимых подливок. «Бекон, бобы, маис, овсяная каша, сэр». Это несколько утрировано, как у Конан Дойля, но близко к правде. Наше руководство сделало добрый жест и восстановило, к их удовольствию, меню, как презент.
Не обошлось без курьезов и при сдаче в эксплуатацию гостиницы в г. Ленинске. Гостиницу мы сделали по тем меркам шикарно. В конце строительства начали навещать нас столичные наблюдатели и паниковать, давая оценку провала и срыва сроков. Приехал и космонавт Леонов, уважаемый пионер открытого космоса. Приказал разыскать кого-нибудь из начальства. Я сначала не узнал его. В кожаной летной куртке, неприметный человек, но потом сообразил, кто это. Представился. Он высказал свое неудовлетворение, пренебрежительно отозвался о строителях, о том, что мы все завалили, что мы сорвем срок ввода, что нашему руководству грозят неприятности и т.д. Я ему ответил, что мы никогда не имели «проколов», не будет их и на сей раз. «Я бы вашему начальству поставил ящик коньяка, если бы это было так», - сказал Леонов.
