Таким образом, даже если по какой-либо причине летчик не сообщал дежурному офицеру о своем предстоящем полете, все равно этот полет попадал в приказ по школе на другой день. Эти ежедневные приказы фиксировали все события в школе предыдущего дня и расписывали программу занятий на день выхода приказа.
Из этих приказов мы можем узнать, что К, К. Арцеулов прибыл в Севастопольскую авиационную школу 2 4 сентября 1916 г. и, конечно же, в день приезда он не летал. В период с 25 по 30 сентября Арцеулов летал дважды, но общая продолжительность полетов составила всего 13 минут, следовательно, в эти дни он штопора не совершал. С 1 по 8 октября Арцеулов летал на «Альбатросе» (15 минут), а штопор он совершил на «Ньюпоре»-21, так что и это не годится. Далее график его полетов был следующим:
10 – 15 октября на «Ньюпоре»-истребителе – 30 мин;
17 – 22 октября на «Ньюпоре» – 25 мин; 24 – 30 октября на «Ньюпорел – 42 мин; 7 – 12 ноября на «Ньюпоре» – 28 мин; 21 – 30 ноября на «Альбатросе» – 4 3 мин;
1 – 10 декабря на «Моране» – 5 мин;
12 – 17 декабря на «Ньюпоре» – 20 мин; 20 – 30 декабря на «Ньюпоре«-истребителе – 60 мни;
2 – 21 января 1917 г. на «Ньюпоре»-истребителе – 50 мин;
23 – 31 января на «Ньюпоре»-истребителе – 30 мин;
1 – 11 февраля на «Ньюпореи-истребителе – 2 ч 15 мин;
14 – 28 февраля на «Ньюпореи-истребителе – 2 ч 55 мин.
Далее отслеживать полеты Арцеулова не имеет смысла, так как с 28 февраля 1917 г. «штопорить» начали уже учлеты.
Из приведенного графика вытекает, что если «штопорный» полет Арцеулова был осенью 1916 г., то он мог состояться в промежутке 10 – 15 октября («Ньюпорй-истребитель – это и есть «Ньюпор»-21). Но М. Л. Галлай в своей книге об Арцеулове говорит, что свидетелями этого полета были французские инструкторы Линьяк и Мутак. При этом он опирается, по-видимому, на письмо А. И. Егорова, написанное им в 195 2 г., в котором тот утверждает, что, будучи учеником истребительного отделения Севастопольской авиационной школы, он, Егоров, присутствовал при «штопорном» полете К К. Арцеулова в сентябре 1916 г. и что Мутак и Линьяк при нем говорили Константину Константиновичу, что «даже во Франции никто не рисковал проделать штопори. После же успешного опыта Арцеулова через несколько дней приказом начальника школы полковника Стаматьева штопор якобы был официально включен в программу истребительного отделения школы.
Увы, память Александра Ивановича исказила действительные события 36-летней давности. Как мы видели, сентябрь 1916 г. вообще исключается из возможной даты того полета. Но, кроме того, Линьяк появился на Каче 20 октября, а Мутак и того позднее – 16 ноября. (Между прочим, эти инструкторы были приглашены в Севастопольскую школу для обучения русских летчиков именно высшему пилотажу – даже сам Арцеулов летал в «группе лейтенанта Мутак», – следовательно, они должны были кончать ту самую школу в По.) И если они действительно были свидетелями, то тогда этот полет мог быть не ранее 20 – 30 декабря.
В ЦГВИА есть все приказы по Севастопольской школе с 24 сентября по 31 мая 1917 г. (за исключением № 14 2 от 2 2 мая 19 17 г.), но ни в одном из них нет записи о преднамеренном штопоре Арцеулова. Что удивительно, столь неординарное событие не могло быть там не отмечено, (Например, там есть такой приказ от 3 декабря 19 16 г.: «1 сего декабря постоянного состава школы военные летчики су-лейтенант Мутак и прапорщик Арцеулов сделали первый две, а второй три мертвых петли на аппаратах системы «Ньюпор» типа 21.) Ничего не говорит об этом и начальник школы в уже цитированном рапорте от 30 ноября, хотя речь в нем идет о начале обучения высшему пилотажу. И еще: это событие никак не было отмечено в прессе того времени, хотя, когда Нестеров сделал свою «мертвую петлю», шум был большой. А ведь покорение штопора в известном смысле было важнее «мертвой петли», ибо в петлю летчик «лезет» сам, добровольно, а в штопор сваливались в то время чаще всего непроизвольно. И никакой секретностью военного времени объяснить молчание прессы невозможно (корреспонденции из Качинской школы шли всю войну), да и смысл такого поступка – преднамеренного штопора – не допускал секретности (тем более что и в Англии, и во Франции, как мы видели, штопор уже стал фигурой высшего пилотажа). По крайней мере, после него должен был бы по школам быть разослан какой-то циркуляр или инструкция, как писал А. И. Егоров – приказ по школе, но таковые в архивах пока не обнаружены.
И что еще удивительно: как бы ни рассчитывал все точно Арцеулов перед полетом, который должен был бы стать историческим, но риск – и большой риск! – такого эксперимента все же оставался, и, следовательно, этот день должен был бы остаться зарубкой в его памяти, а он… не помнил точной даты этого события! Даже месяца не помнил… Не запомнили этой даты и двое свидетелей, чьи воспоминания дошли до нас: уже упоминавшийся А. И. Егоров и еще В. П. Невдачин, который, по его словам, долго пытался накануне отговорить Константина Константиновича от столь рискованного предприятия.
Итак, подведем некоторые итоги,
В истории с преднамеренным штопором Арцеу-лова – сплошные неясности; не отмечен в приказах по школе, не отмечен в прессе; ни сам он, ни свидетели не помнят точной даты события; обучение высшему пилотажу в Качинской школе началось лишь в самом конце ноября, а первые упоминания о штопоре в приказах по школе появляются лишь 2 8 февраля, когда его выполняют уже ученики.
