Август в Императориуме - [78]

Как ни крути, а главной оказывается проблема перевода.

Глава 17. Пока он спал

ПЕРЕВОД

С восхода идёт тёмнокожая тьма.

Высечен город предсмертным закатом.

Я бы давно это сделал — но рядом

Роется пес в зиккуратах дерьма.

А над кристаллом гранатовой лужи

Друг темнокожий, смущён и сконфужен,

Видит себя и не знает, что хуже

От белозубой догадки ума.

С запада прет тёмнокожая тьма.

Хвост её в дымной теряется сини.

Если её мы так долго просили,

Я бы давно это сделал, мама…

Поздний ребенок ножом в апельсине

Вырезал дно — и, подобно трясине,

Втянуты орды грызей и косилен,

Опустошающих закрома.

С севера — да, тёмнокожая тьма.

С севера, слышишь, гудят плотогоны.

Гнутся под ветром орлы и погоны.

Катится пес в зиккуратах дерьма.

Катится, ноги сломав, жеребёнок.

Взвизгнув, разделась и роща сама.

Где ты, родная? …лишь свист перепонок,

И телефонная трубка нема.

С юга летит тёмнокожая тьма.

Мечемся, бьёмся в осколки наречий.

Улицы гаснут, кончается вечер,

Нет перевода, подстрочник тюрьма…

Где перейти это бедствие речи!

Спрятаться от бесноватой картечи!

С демонского — на человечий!

С режущего — на обнима

Глава 18. Детский сад Ханумана Игрушкина

Как эффектно цитировал с демонически горящими глазами, поднимая смертоносный ствол, один из героев замечательного прачеловского фильма, «путь праведников сопровождает несправедливость себялюбцев и жестокость злодеев». Потом, правда, уязвлённый божественной случайностью в виде шести пуль, с нескольких метров нимбообразно вгрызшихся в стену и даже не задевших его с напарником, и взаправду начал философствовать… Но мы не повторим его спасительной ошибки и философствовать не начнем, ибо не уверовали — тем паче, что праведники, себялюбцы и злодеи крайне редко встречаются в беспримесном виде, а всё остальное человечество вполне достойно носит свои от рождения данные многозначительные или ничего не означающие имена.

Кстати, об именах… Почему это одного нынчела зовут Пончо, другого Стагирит Шванасана, а третьего — Бурундай Макуха Элохим? Способ, каким омирцы (а точнее, Орден) решили доставшуюся от всеразрушительных Чёрных Веков проблему имён, следует признать по меньшей мере оригинальным. В каждом городе и селении есть замечательное устройство под названием Государственный Имялот: городской Имялот вделан в алтарь местного ГХСМ и представляет собой красочно звенящий агрегат типа прачеловского «однорукого бандита»; сельский — обыкновенный лототрон с вращающимся барабаном в доме мудрейшины, который стремится пополнять всеми силами запас производимых специально для сельской местности именных карточек (мужских, женских и универсальных); некоторые мудрейшины накапливают их по несколько тысяч, что обеспечивает им почёт и уважение. Новорожденного приносят к Имялоту, и родителям дается 5 попыток, причем количество имён оставляется на их усмотрение (но не более трех). Из пяти вариантов комбинаций выбирается одна целиком (тройное имя), либо одна частично (двойное имя), либо просто «одинарочка». Имя официально регистрируется и уже не подлежит изменению, однако по достижении совершеннолетия нынчел получает право добавить недостающие имена точно таким же способом — или жить с одним, если его это устраивает. Есть, конечно, и ускользнувшие самоимёнцы, куда же без этого, но они вне закона. Демократия, однако…

Выборы Адмирабля перенесли на две недели — надо было набережную капитально прибрать, и воскресенье Рамон провел, почитывая древнерунцев или спускаясь в зал для бесед с Лактанцием и Пончо. И, словно устав от приключений, следующая неделя прошла на удивление спокойно. «Угадай, кто виноват в позавчерашнем кровопролитии», — решил было поддразнить его пофигист, когда в понедельник они по дороге на Всеомирский Фестиваль Левшей проходили мимо свежего «Внемля», но сенсолётчик только улыбнулся:

— Наивный друг мой, разве ты ещё не постиг основные принципы государственного мышления? Если это мятеж, то платит проигравший, если беспорядки — имевший глупость нарисоваться, а также любой нужный властям козёл отпущения. Уверен, что мирно пасущихся овечек спровоцировал подлый провокатор-анархоэт, диверсант мятежного Ийткулака! Разве не об этом во-он тот гневно обличающий заголовок?

— «Руки прочь от нашей мирной счастливой жизни!»… Чёрт, я опять тебя недооценил, мечехвост!

— Не меня, дорогуша, не меня… У прачелов была такая грязная штука, называлась «политика», и крупные чиновники Омира ей даже специально обучаются — а мы соответственно изучаем в Академии Ордена, чтобы всегда быть сверху, как ты любишь выражаться!

— Политика? Слово знакомое, но смысл как-то ускользает… Если это такая грязная штука, как ты говоришь… Ха! Вот! Некая фирма выигрывает тендер на поставку овощей всем подопечным Министерства Госзаботы: больницам, приютам, начальной школе — после чего, разумеется, начинает гнать бедным деткам и больным такое гнильё… В общем, у мешков с картош-моркошем кухрабы от вони падают в обморок, а бомжи и собаки эмигрируют на другие мусоросвалки! Вопрос: можно ли назвать это политикой, если фирмой рулят высокопоставленные чиновники, или перед нами заурядная госкоррупция?