Август в Императориуме - [68]

— Ну что ж, до встречи. Кстати, вон Ваши друзья…

Проследив за её вспорхнувшей рукой, Рамон увидел спешащую через площадь забавную троицу: чуть впереди, яростно жестикулируя и вертя головой, быстро перебирал сухими волосатыми ногами в кроссовках Пончо (сегодня он был в попугайских шортах и футболке стиля «расплёсканные краски», но без очков); справа широко вышагивал невозмутимый Лактанций в защитного цвета галифе, заправленных в сапоги-бутылки, тёмной рубашке и просторном рыжевельветовом пиджаке (поди, пружиномёт захватил); слева, в льняном летнем костюме, но всё равно в венке, семенил сандалиями, тяжко отдуваясь, пухлый словомел. Душа Рамона вдруг преисполнилась нежным чувством дружеской признательности — ведь что им до него, у каждого свои проблемы, но нет: вот уже много лет они ему рады… А сколько всего он от них узнал, сколь многому научился! Вот они заметили его и приветственно машут руками… Стоп, а где Не Веста?

Расстроганный видом друзей, Рамон совершенно забыл о ней — но Не Весты и след простыл. Надеюсь, она не сильно обидится — да и, похоже, ей нравится появляться и исчезать неожиданно… И откуда она их знает? А, ладно, наплевать: знает — значит, давно интересуется…

— Мы были уверены, что ты это не пропустишь! А девушка издали ничего, жаль быстро сбежала! И с фильмами всё в ажуре, так что тащи её на синеманс! — как всегда, вместо приветствия, с ходу стартовал Пончо. Лактанций же, поздоровавшись и окинув опытным взглядом сборище, принахмурился и двусмысленно изрек:

— Ты-то явно ничего не пропустил… а вот мы, похоже, поспели к шапочному разбору…

Пончо озадаченно замолчал, Квазид же просто тяжёло дышал и вытирал пот, видимо, раскаиваясь, что позволил себя увлечь столь неудачным предприятием.

— Не волнуйтесь, друзья! — Рамону очень хотелось вернуть им хорошее настроение, и он с ходу придумал новую диспозицию (зря, что ли, учили…). — Форум будет тусоваться (при этом слове просветлел Пончо) до вечера, ещё явно не выступали прошляки-вербачи (тут перестал вздыхать Квазид)… Честно говоря, я всё равно собирался прогуляться, а то уже мозги кипят! Вы можете остаться и послушать на свежую голову — давайте потом встретимся и обменяемся впечатлениями!

— Отличная мысль! — просиял Квазид, который за этим и пришел и которому вовсе не улыбалось пилить куда-то ещё. — Я с неизъяснимым удовольствием посвящу свой досуг высокоучёному празднеству красноречивой мудрости и софионосной элоквенции! Кто со мной, друзья?

— Хм… давайте послушаем, не зря же топали, — пробурчал Лактанций. — Заодно и уши от баек Пончо прочистим — ведь всю дорогу ни на секунду не затыкался, словоблуд хренов!

— Да пожалуйста, на сколько угодно могу заткнуться, хоть навсегда! — разобиделся пофигист.

— Даешь слово, что навсегда? Спорнем, а? Что, слабо? — прижал его трактирщик.

— Не, ну я не в прямом же смысле! — возмутился Пончо. — Шантажист!

— Я шантажист? Да я просто несчастная жертва твоего фонтана!

— Жертва, конечно! Хватит бедным прикидываться! «Байки из склепа» кто заныкал, а? — пофигист оседлал любимого конька.

— Не заныкал, а испортил, поцарапал, сколько раз объяснять! Я же вдвойне за них расплатился! И зачем мне их заныкивать — смотрелка-то не у меня! Да и не нравились мне эти… «Слепки из байка»!

— Заныкал, заныкал, нечего зубы заговаривать!

— Народ, вы как дети малые! Мы с Пончо прогуляемся к Адорайскому Фонтану, а вы тут с Квазидом напитаетесь мудрости и нам расскажете… Идем, болтун!

— Идем, мечехвост… — не остался в долгу пофигист. — Такие истории им травил, а они… — и он разочарованно махнул рукой.

— Не переживай, друг! Ты ещё молод, и значит, впереди у тебя минимум в два раза больше сплетен, чем перенес! Только побереги язык, неровен час — не в то слово сунешь! И не сможешь продолжить наш спор о прачеловском синематографе! — смеясь, крикнул вдогонку гостинщик.

— И вот вся благодарность! — не утихал по дороге Пончо вместе со всей колюще-рубящей армией своей жестикуляции. — Свежайшая байка про Урсуса и Урсулу, горяченькая, с пылу с жару, просто руки обжигает! И…

— Так, друг, уймись, — жёстко сказал Рамон. — У меня и без твоих баек голова пухнет. Лучше объясни, что вот это за монументальное безобразие впереди гогочет?

— Давно ж ты по центряку не гулял-не форсил, мошной не тряс-не звенел, телок не магнитил-не клеил! Самоновейшее рекламное электрочудо, а-бал-денный монстр мазалок и слабительного, а-ат-падный экстаз ма-а-дер-новой технологии «надень-засунь!», вит-таминизированное-гидр-рогенизированное ап-пу-пение безотказного тампоноклизма и просто-напросто ЛЮБИМЕЦ ЖЕНЩИН… — Пончо уже гоготал вместе с десятиметровым «безобразием», — СА-А-АН…ГИГААААА!!!

— Ясно, — поморщился Рамон (рекламные вопли сучащего руками-ногами Сан-Гиги действовали на нервы). — И что — покупают?

— А сам не видишь? ещё как! — вернувшись в обычное состояние, Пончо кивнул на деловито сновавших между ногами Сан-Гиги, которые были соединены с внешними краями автоматически разъезжающихся стеклянных дверей — казалось, гигантский балбес собирается сесть на каждого входящего и выходящего.

— Ловко придумано… и технологично, — отдал Рамон должное неприлично-завлекательной находке дизайнера. — Но мы туда не пойдем.