Август в Императориуме - [62]

Бодрый и воспрянувший духом, уезжает Ацкий из Сквы, предварительно разоблачив перед Мудрицей подлость Немого Начальника. Зачем ему продажные и слащавые женщины, подчиняющиеся всему! Ведь, как сказано древними (хм, у них тоже были свои древние, вот уж не думал!), спасение утопающих — дело рук самих утопающих!

Ацкий, конечно, прав, что не хочет быть жертвой, а предпочитает ездить на белом коне. Но одно он не учёл… Помешавшаяся разлюбленная, распустившая сплетню об алкоголизме Ацкого, оставлена тонущей в омуте света, в противных объятиях Немого Начальника. Разлюбленная тонет на глазах у Ацкого — и он со странным чувством следит, как скрываются в омуте её пристальные глаза… А что было бы если? Но это тайна, которую уже не суждено разгадать никогда.

Дурацкая легенда погрузила барона в нешуточную задумчивость непонятно о чем — из которой его вывели приветственные возгласы: докладчики и слушатели были в сборе. Расплатившись и оставив щедрые чаевые (здесь это не было принято, но когда официанты и завсегдатаи знают, кто ты…), Рамон поспешил на Форум, где на длинных вытертых скамьях уже было полно народу. Ведущие — архипрошляк Эксысайз Байк и молодой, но уже авторитетный прошляк Нипадецки — со своего ступенчатого возвышения приветствовали его поднятием руки, как, впрочем, и некоторые слушатели: Рамона здесь знали и считали, при всем уважении к сану, за своего.

Пожилой, сухощавый, совершенно лысый и заслуженный Эксысайз Байк в бело-золотой тоге (еще полсотни лет назад, совсем молодым, не только разгадавший смысл надписи на древнем педальном агрегате, но и введший его в широкое употребление[34], за что и получил это почетное имя) поднял руку, призывая к вниманию, и широко улыбнулся:

— Сегодня у нас, дамы и господа, обзор наиболее интересных теорий, представленных за год, с последующим обсуждением — так сказать, пир разума! Однако я счастлив сообщить вам, уважаемые коллеги и гости, что для начала — настоящий сюрприз!

Слева от собравшихся раздался скрип веревочного блока, упала казавшаяся простым кустарником маскирующая лиственная завеса — и у всех перехватило дыхание. В пронизанном солнечным дождиком полумраке открывшейся древесной ниши стояла — вернее, сидела — удивительная скульптура: чёрный, очевидно, медный или бронзовый человек, поставив локоть на колено и подперев кулаком подбородок, так зримо напрягал всю свою блестяще-бугристую мускулатуру в непонятном усилии, что после первого шока зрители восхищённо зааплодировали, зашумели и никак не хотели успокаиваться. Эксысайзу, который, скрестив руки на груди, некоторое время наслаждался произведённым эффектом, пришлось вмешаться для разъяснений:

— Этот несомненный шедевр прачеловского искусства был найден примерно месяц назад в Мохенджо-Даро, в саду главного городского банщика, который решил перепланировать свой участок и выкопать новую выгребную яму. Местный Попечитель Художеств, которому он сообщил о находке, оказался моим учеником, Полиция Духа не нашла ничего предосудительного, расходы по доставке — весьма немаленькие! — взял на себя присутствующий здесь наш досточтимый меценат Удмурт Экфрасис, прошу аплодисменты! — и сам первый захлопал с трудом поднявшемуся на возвышение толстому купчине, на которого было намотано несколько рулонов алого виссона, сколотого в нужных местах золотыми пряжками с изумрудами (несмотря на жару, покрытое ручьями пота лицо купчины выражало абсолютное счастье), — в чьей галерее сей экспонат будет позже выставлен на всеобщее — разумеется, платное! — обозрение! Ну а пока мы можем дополнительно поблагодарить досточтимого Удмурта за щедрую возможность понаслаждаться бесплатно, прошу ещё аплодисменты, не скупитесь! …а заодно и порассуждать, что именно хотел изобразить древний телолеп!

Первым, как всегда, поднял руку Сисадмин Борзолинта, вовсе не прошляк, а просто ушлый и ехидный молодой человек в сером костюме, служащий-распределила в ГОСКОНУЧИНе[35]:

— А на основании чего, уважаемые прошляки, вы собрались рассуждать о роде занятий данного неустановленного субъекта? Где его документы, кто его родители, каков его общественный статус?

— На основании нашего опыта и наших знаний, о дерзкий юноша, — с достоинством огладив седую бородку, ответствовал Сенсус Коммунис, мудрейшина прошляков Императориума, высокий благообразный старец в бело-золотой тоге с прицепным красным аксельбантом. — Если позволите, господа, я выскажусь первым.

Раздался одобрительный гул, некоторые уничижительно посмотрели на Борзолинту, однако тот и не поморщился. Сенсус, опираясь на увитый лавром тирс, не спеша поднялся на возвышение и откашлялся. Когда он простёр руку и заговорил, его давно выцветшие глаза были затуманены, а слегка надреснутый голос тек подозрительно плавно:

— Давно это было — так давно, что и мудрейшие из нас не ведают… Из всех градов и весей Завзятого Мундиристана, величайшего государства прачелов, съезжались знаменитейшие и прославленнейшие телолепы в его удивительную столицу Биробиджан-На-Плотах — ведь не кто иной, а сам Урарум-Каган Биробиджанский повелел телолепам запечатлеть обожаемый облик своего визиря и любовника Когезия, дабы статуя оного была перед его небесным урарум-каганским взором даже тогда, когда Когезий как визирь занят неотложными государственными делами…