Август в Императориуме - [44]
Рука барона выпустила листок, а голова уехала под воду, причем ступни ног вылезли с другой стороны — ванна была не слишком велика. Как там говорят охотники в Сельве, поймав или убив питона? «Готов браслет для милой»? «Каждому свое, но все пойдем под каблук, на туфли и сумочки»? Что-то не то… Ну и бардак в голове. А, вот — «Хвост вытащишь, нос увязнет». Хвост есть у русалки. Кто взмахнул русалочьим хвостом, одновременно шевеля пальцами стройных ног? И прямо перед носом!
Поспешно и шумно вынырнув, Рамон ещё мгновение видел перед собой эти изящные удлинённые ступни с такими аккуратными пальчиками, что тут же захотелось их поймать и расцеловать — но видение, брызнув искрящимися каплями, растаяло… Стоп, ничего не вспоминаем, Выборочный Пси-Блок, мантра активации… Вот так.
Успокоившись и расслабившись, он закрыл глаза, исполненный уважения к мастерству своего Пси-блокатора (Леди Эмилии, первого зама Пчёлки Плодовики, — замечательны были её мягкий голос и прохладные пальцы на его, Рамона, висках, замечательна была вся процедура Приведения в Норму, когда за несколько минут он, совершенно измученный и страдающий после истории… не помню с кем, вдруг избавился от грызущей душевной боли и любовной тоски — не избавился, конечно, но позволил надежно её заблокировать; как объяснила сама Эмилия, Выборочная Блокировка ставится по иному принципу, нежели Сомномобилизация: мантра активации не запрещает, но как бы уничтожает случайно возникшую внутреннюю необходимость воспроизводства блокируемых воспоминаний; когда ты сам захочешь их воспроизвести, то мантра, как правило, не требуется — значит, в этот момент ты просто готов вспомнить и не расклеиться; есть ещё много таких регулировочных техник — Меморизация (уничтожение актуальности воспоминания путем его отодвижения в далекое прошлое), Остранение, Несомнойство…). За долгие годы жизни и службы — а Дальний Полет удлинняет жизнь, потому и манят каждого шевалье Воздушные Рудники Танатодрома! — много чего накапливается в мозгу Пси-чувствительной натуры, и периодическая чистка и дефрагментирование порой бывают необходимы. Эх, надо долетаться до маркиза, чтобы самому себе блоки ставить…
Но я дорожу главным — подключённостью к непонятному источнику наслаждения от текста. Наверное, он достался мне от кого-то по наследству — или чья-то душа, ставшая информационной матрицей и бесприютно витавшая в царствах Танатоса, коснулась меня над той страшной каменной пустыней, где я обрел силу и погиб, чтобы воскреснуть? Неужели и вправду вся Пси-энергия, вся Сила, а может, и сама суть Танатодрома — это они, уничтожившие себя или уничтоженные?
Довольно-таки еретическая теория незабвенного лорда Валентина, под чьим началом он служил, заставила Рамона усмехнуться, не открывая глаз, но направила мысли в новое русло. Некоторые прошляки, причем весьма уважаемые (у Ареты явно устаревшие данные насчет презрения к ним, мысленно ухмыльнулся Рамон), считают, что отдельные прачелы могли творить чудеса, и уверяют, что об этом написано множество книг. Рамон и сам читал несколько таких. Противниками там выступали и машины, и драконы, и инопланетяне, и даже боги — но люди неизменно тем или иным способом брали верх, зажигали и тушили солнца, ломали через колено стрелу времени и покоряли Вселенную. Смешно, но у отдельных прачелов было чересчур богатое воображение, а остальным это, видимо, нравилось. Само собой, всегда приятно закрыть глаза и вообразить себя божеством, пусть даже младшим и захудалым, но всё же хоть капельку выше общей нормы… Из этого, конечно, ничего не следует, но горько думать, что вся эта мощь — реальная и воображаемая — сгинула почти бесследно, ушла в песок обессмысленной вечности… В памяти всплыли строчки знаменитого Безымянного Поэта (некоторые прошляки доходили даже до утверждений, что именно он — под разными псевдонимами — написал все стихотворения Антологии, а то и вообще жил тысячу лет и изобрел древнерунский язык для разговора со своим alter ego):
Не открывая глаз, Рамон шептал любимые строки довольно длинного текста, но на последней, 7-й строфе, не выдержал и открыл глаза. «Увлекаемся, увлекаемся, — сказал он себе. — Спокойней, спокойней, поменьше метафизики, побольше гедонизма. Расслабься, олух».
