Август в Императориуме - [35]
Ну хватит, хватит. «Когда так много за спиной всего — в особенности горя…» От горя и отчаяния тоже должна быть польза, поскольку жизнь — это просто порядок вещей, с которым невозможно бороться и невозможно смириться. А ещё есть страна, в которую нельзя уехать, потому что она приезжает в тебя сама, и каждый раз заново — повторение её эллиптических пейзажей обычно не сулит ничего хорошего, ибо ты не властен определить, дело в позавчерашней занозе или в послезавтрашнем топоре в голове. Онейра, страна личных сновидений, суверенная и своенравная домохозяйка души, противоестественная сводница из отдела кадров, иван-болван-куколка-балетница-воображуля-сплетница и ещё бог знает что, где, как и когда — например, когда, просыпаясь, весь глаз до горизонта вдруг заполняет жуткая клыкастая чёрногубая усатая морда с гигантскими грязными ноздрями, и не сразу понимаешь, что это просто придвинулась поближе любимая кошка, забыв полностью задраить пованивающую пасть или застряв губой на клыке… Спи, маленькая, спи, ты вовсе не тот монстр, от которого я упорно запирал двери, но который всё равно начинал медленно заглядывать длинной крокодильей мордой в дверной проем… Онейра, милая сердцу царица параноидального нарратива! Но мы больше любим шизофренический.
Впрочем, частично управлять сном не так уж и трудно. Размышления над своими кошмарами дают работающую установку внутреннего чтеца снов, который напоминает спящему, что он во сне — вплоть до игры на грани засыпания/пробуждения: когда какой-нибудь застрявший в мозгу узор ковра или диванной обивки начинает разрастаться в многоногую кляксу и грудь понемногу сдавливает предчувствие, внутренний чтец запрашивает по инстанциям, не пора ли открыть глаза, а оттуда — нет-нет, рановато, ещё недостаточно страшно! — и только после нескольких запросов, когда уже некуда бежать и грудной колокол двоится от звона, поступает разрешение — но дверь-то (Дзынь! Дринь!) уже не здесь, и просыпаешься не наружу, а в смежный сон, и пока тратишь время на рекогнсцировку, многоногая клякса перепрыгивает за тобой! Рванешься, вытирая взмокшие волосы — уф-ф! Всё в порядке… Однако дальше — опять развилка: если просыпаться ещё не время, требуется уснуть в другую сторону, подальше от кляксы… После некоторых усилий это удается — но, к сожалению, внутренний чтец контролирует не только сны-кошмары, но и сны-встречи, сны-полеты…
Что может сниться разобранному на составные части пьяному орденцу, с меча которого корчмарь услужливо соскоблил засохшую бурую зелень (а сам меч отполировал суконкой и пастой ГОЭ) и которого из-под стола — аккуратненько! — вынули и положили на лучшую кровать! Что может сниться перебравшему — неважно, с горя или радости! — привилегированному отпускнику, которого вызванная конная стража — предварительно проверив, взял ли корчмарь из кошеля орденца лишь положенную плату, — заботливо доставила по месту временной регистрации, т. е. в неизменный «Ухмыляющийся лев», где уже суетился друг-Лактанций!
Да понятно, что может сниться. Не кто-нибудь, а Герцог-Экзистенциал Лодовико тогда-234, Страж Онейры, самолично ставит выпускникам Академии Ордена Сомномобилизацию, чтобы после потерь, утрат, тяжелых пьянок и прочего безобразия снились только нужные вещи. Естественно, не сразу, а именно тогда, когда приходит время — в фазе быстрого сна, перед самым пробуждением. Сомномобилизация (в неформале — Сомна, Сомнушка) к этому моменту — прачелы обзавидовались бы, если б знали! — заодно облегчает общее состояние, т. е. имеет ярко выраженный «антибодунный» эффект. Вот почему для шевалье эта Псипрививка — настоящий праздник.
Однажды в яркое солнечное июньское утро (если с ночи было облачно, то уж Герцог-Конвектор Сарториус тогда-178 постарается, разгонит) две-три сотни новоиспеченных шевалье (как правило, меньше половины набора — остальные «отсепарированы» в вэки или «фиалки») выстраиваются в шеренгу на Главном Плацу у Северных ворот Внешней Стены. В строю полагается сохранять серьёзность — но разве удержишься от улыбок, когда сама стена за ночь чуть не на всю свою 15-метровую высоту традиционно украшена легкомысленными, а то и фривольными граффити и воздушными шарами всех форм и расцветок, а по периметру и на забрале толпятся и снуют послушники всех возрастов (особенно любопытные адепты Элементорума, которым все в новинку), вэки вместе со своими галдящими детьми, спецы-очкарики, ветераны из Клуба Наставников Молодежи, кокетливые Девы Ордена, высматривающие знакомых или просто симпатичных парней… А на левом фланге и вовсе стоит девический взвод — ведь каждый год Ловцы Душ добывают немало и женского материала! — и какая тут идёт искрометная игра взглядов и румянца, пока взвода строятся! Когда общий гам, приветственные выкрики и количество шуточек вполголоса достигают критической величины, какой-нибудь барон-взводный (да хоть бы памятный Рамону Барбариц 51 — сейчас уже, конечно, Барбариц 75, да, может, уже и не барон, если жив ещё …) рявкнет, пряча улыбку в роскошные усищи: «Смехуечки в строю, первый взвод, так вас-разэтак!» — а баронесса-взводная прошипит своим шевальессам что-нибудь обидное и нервно хлестнет хлыстиком по упругим гимнастическим ляжкам… Экзамены сданы, испытания пройдены, в каждой жилке играет кровь, ветерок бодрит, форма парадная, хочется, как застоявшимся скакунам, битв, любви и прочей романтики… Весело!
Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.
МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.