Авария - [130]

— А где же Камил?

Тут Здена пожалела, что приехала. Очередная сложность в жизни моих стариков, которые так хотели бы пожить спокойно.

— Понимаешь, мама, Камил сюда уже не приедет. Мы вчера расстались, — с опаской произнесла она.

— Здена! — предостерегающе воскликнула мать, словно желая остановить богохульство. — Что же это вы натворили?

— Он нашел себе другую.

— Камил нашел себе другую? И перебрался к ней?

— Я сама ему предложила. Я сказала, что так больше жить не могу.

— Господи Иисусе. — Мать заломила руки, подбородок у нее задрожал, кадык запрыгал под морщинистой кожей, будто сведенный судорогой мускул. — Несчастная, да что же ты творишь… В толк не возьму, что это вы творите…

— Ты разве не впустишь меня в дом? — Здена раздраженно оборвала ее причитания. — На улице холодно.

Мать перестала сетовать, утерла слезы и, не скрывая неприязни, смерила Здену враждебным взглядом.

— Незачем тебе было сюда приезжать, — сурово выговорила она.

— Мама!

— Нечего, говорю, было сюда ехать!

И если бы в эту минуту в дверях не показался отец, Здена наверняка повернулась бы и уехала обратно, хотя было уже пять и автобус на город Мост шел бог знает когда, — она все равно уехала бы, потому что ей даже во сне не мог привидеться такой прием, к тому же она полагала, что после случившегося она его никак не заслужила.

— О чем вы тут болтаете, бабы, будто я уж и послушать не могу? — весело загудел отец, подхватил коляску и загнал обеих женщин в дом.

Короткий, но удручающий разговор был прерван, и продолжение его отложено на более позднее время. Пока Здена готовила ужин для Диты, в соседней комнате мать посвящала ошеломленного отца в семейную трагедию дочери.

И зачем только я поехала, кляла себя Здена. Слабоволие и трусость никогда не оправдывают себя, это давно известно. А я что делаю? Один безвольный поступок нагромождаю на другой.

Утомленная ездой Дитунка после ужина сразу уснула, и, когда Здена вернулась в кухню, там уже собрался семейный совет.

— Разумеется, если ты захочешь, то можешь у нас остаться, — без предисловий объявил отец, озабоченно нахмурился и в раздумье покачал головой. — Не предполагал я, что Камил себя так поведет.

— Я вам в тот раз говорила, — возразила мать. — Он за целый месяц приехал сюда только единожды. Наверняка у него и тогда какая-то была. Потому и не ездил.

Она с упреком повернулась к Здене.

— Вот видишь, а ты все твердила, что у него, дескать, работы много. Вот, значит, какая это работа!

Здена не ответила. Да и что отвечать? Все слишком сложно, а объяснять или разубеждать их у нее не было ни малейшего желания.

Отец потер глаза, потер суставы на пальцах и беспокойно засуетился.

— А что родители? — спросил он. — Они имеют на него влияние… Они-то могли бы ему внушить?

— Да что ты, скажи на милость! — возмущенно выпалила мать. — Они пальцем не шевельнут! Цоуфалиха Камила в обиду не даст. Куда там, единственный сыночек… Даже обрадуется, что Зденка съедет с квартиры.

— Да мы уже у них не живем, — наконец вставила Здена. — На прошлой неделе получили квартиру от завода. Во вторник перебрались…

Оба в ужасе поднялись со своих стульев.

— Ну, и натворила ты делов, девка, — перепугалась мать и замахала руками, будто обожглась. — Никак нельзя было оставлять квартиру. Бог знает чего он там устроит.

— Не умно, не умно, — прибавил отец.

Материнская фантазия заработала на полную катушку.

— Ты только возьми в толк, что, если, скажем, он сменит замок, так ты и в квартиру не попадешь. А в суде такой аргумент предъявит: она, мол, сама, по собственной воле, перебралась к родителям, так что, выходит, в действительности-то бросила его ты…

Не выдержав, Здена разрыдалась и, спрятав лицо в ладони, выбежала из кухни. Я глупая гусыня. Думала, придется стерпеть сочувствия и утешения, пусть досадные, но, в общем-то, вполне уместные, но никак не такие вот разговоры. Такой встречи я на самом деле не ждала.

Однако мучениям еще не было видно конца. Неотступная маменька пришла за ней и в комнату. Потихоньку затворила двери, смущенно присела на краешек постели и положила руку на Зденино плечо.

— Зденочка, — зашептала она доверительно. — Мы ведь не хотели тебя обидеть, никак не хотели, но и ты нас пойми. Сколько сил мы положили на то, чтобы тебя выучить, мы дали тебе все, что могли. Мы же все-таки желаем тебе добра… У вас теперь квартира, мебель, машина… Нельзя все взять и бросить да и убежать. Рано или поздно тебе все здесь надоест, и ты все увидишь в ином свете.

Здена вскочила с постели и смерила мать враждебным взглядом.

— Оставь меня одну наконец, пожалуйста! — выкрикнула она ей в лицо. — Вот только переночую, а завтра уеду. И нечего вам из-за меня хлопотать!

Мать в испуге вышла из спальни. Упав на белоснежное покрывало, Здена зарылась в него лицом и вдруг ощутила в себе невыносимую пустоту. Кого же я осуждала? Кого и с кем сравнивала, кого отличала? Все они одинаковы…

В субботу после обеда, в смущении кое-как попрощавшись, Здена вывезла коляску из калитки и, не оглядываясь, покатила Диту к автобусной остановке. Отец помог ей поднять коляску на заднюю площадку, глаза его, по-собачьи преданные, блестели от жалости и чувства вины; он помахал им напоследок, и полупустой тряский автобус тронулся с небольшой площади Ходова.