Аулия - [48]

Всех их встречают потомки пастухов: это им принадлежат источники, резервуары, водочерпалки. Это они – гордые строители бассейнов и каналов, гончары, что производят из голубой глины прекраснейшие бутыли, владельцы здорового и плодовитого скота, пасущегося возле родников. И они щедры, ведь им известно, что вода в Джиневере никогда не иссякнет, что она вечно будет бить из-под земли, что она всегда будет стоять у них на столе или во дворах, мощенных плиткой.

Мы слышали правду, мы слышали ее из уст женщин, каждый вечер ведущих о ней рассказ возле ароматного очага, в котором горит сандаловое дерево, мы слышали ее в песнях: Долгие годы Аулия прожила в море.

В океане познала она историю мира: в начале времен жизни на Земле не было. Под бесконечным небом простирались каменистые равнины, а горные вершины поднимались к самым звездам: было голо и пусто.

Тысячелетиями единственным в мире звуком был рокот океана. Волны накатывали и отступали, омывая усыпанные камнями пляжи, пока пена не разбила камни и не превратила их в песок; волны бились о скалы и терпеливо создавали очертания континентов. Но это было втуне: союз воды морей и земли был бесплоден. Напрасно просачивалась вода в жесткие складки скал: не появлялось ничего зеленого, ни красного, ни желтого, один лишь буро-серый цвет бесчисленной гальки. Ни следа, ни единого лепестка, ни одного гнезда на этой земле – с каждым веком все более холодной, все более суровой.

Увидев ее застывшей, небо разверзлось, как кулак, разжимающий пальцы, и пошел дождь, и шел он несколько дней подряд. Водяной смерч пропитал пресной водой первородную пыль, и жизнь стала медленно пробуждаться. Когда павшая на землю вода испарялась, над землей поднимались клубы пара, в которых уже можно было различить формы того, чего раньше не было: возникали сероватые деревья, грибы, цветы, птицы, лошади, львы, люди.

Также Аулия узнала языки рыб, и ее голос превратился в пение сирены, устоять перед которым невозможно. В нем эхом отзывалась воздушная радость дельфинов, сладость китов, легендарная мудрость бегемотов, черная застенчивость осьминогов и смертоносное проворство акул.

Легенда гласит, что, став обитательницей моря, Аулия вкусила воды Олеаза – волшебной улитки, источавшей струю пресной воды. Словно масляный ручей, эта струя протекала по дну подводного царства; и в тот день, когда Аулия утолила жажду этой водой, ей вновь захотелось жить на земле.

Прячась в волнах, она присутствовала при ловле кефали, когда дельфины помогают рыбакам: люди ударяют по волнам длинными косами из переплетенных пальмовых листьев – зовут дельфинов на подмогу. Дельфины приплывают, блестя гладкой, словно стекло, кожей, и окружают косяк рыбы, загоняя его в сети, к гарпунам, в руки людей. Аулия же, скрываясь за зеленоватым плечом морской волны, наблюдала за рыбной ловлей. Потом она смотрела на то, как люди ели, как разжигали костры; и запах дыма напомнил ей о вкусе хлеба.

Она окликнула одного рыбака – того, кто плел сети для всей деревни, рожденного со странным шрамом на плече. Запела прямо из моря, и голос ее полетел над волнами, и она сказала: «Иди ко мне».

Говорят, что в нем узнала она Абу аль-Хакума, таинственного всадника, который умер в ее деревне; и что с этого мгновения она пожелала его не отпускать.

Он откликнулся на ее зов. Пошел в море под испуганный шепот товарищей. Обвил ее руками, а остальные смотрели на них, стоявших бок о бок, в окружении дельфинов. Обнявшись, они узнали друг друга. Кристаллы соли в волосах девушки сверкали, словно корона из алмазов, соль на ее губах пахла свежей рыбой. А у него был взгляд аль-Хакума и длинные шрамы, которых она не забыла. Аулия подозвала к себе акулу и положила руку на ее остроконечное рыло. Мосаб-плетельщик коснулся пальцами ее плавника, и акула замерла в неподвижности. Тогда он взял Аулию за руку и повел в свою хижину.

В ту ночь бессонница, словно жужжание, гнала рыбаков из постели. Их мучила мысль, что в деревне появился призрак. Они содрогались и заламывали руки, шепча, что утопленница околдовала юного Мосаба. Или это вовсе не утопленница, а морская ведьма, сменившая с помощью черной магии рыбий хвост на пару человеческих ног, – та самая, что одним своим присутствием отпугивает рыбу.

На рассвете она позвала их, и рыбаки собрались. Она взяла в руки пук сухих саргассовых водорослей и, как делают люди, развела огонь. Стояла и вдыхала дым, в то время как рыбаки с опаской поглядывали на нее. И тогда она запела.

Рыбаки приняли ее. От нее они научились никогда не терять своих лодок, а она благословила их сети. Девушка учила их – и они познали законы моря; обучила их заклинаниям на удачную рыбалку, и больше они не страшились бури, потому что благодаря ей узнали песнопения, усмиряющие ярость океана, а также имена всех видов непогоды.

Никогда еще не было в рыбацкой деревне невесты красивее, чем женщина, вышедшая из моря. Еду здесь теперь подавали в посуде, доставленной целой армией черепах с мест далеких кораблекрушений. Бедные столы рыбаков оказались завалены сокровищами: среди кораллов и жемчужин переливались ракушки галиотиса, блестел перламутр.