Аулия - [39]
Был там и сад черных роз, источавших сильнейший аромат.
– Видишь, что я тебе предлагаю? Я вылечу твою ногу, и ты будешь танцевать. Выучишь танцы ночи, будешь повелевать духами моей свиты. Стань моей женой, Аулия. Разве ты не хочешь перестать хромать?
– Да. Все что угодно… но дай мне попить, или я умру, – еле слышно прошептала Аулия и уснула в объятиях демона.
Агатовый дворец
Проснулась Аулия в очень странной комнате. Одна-единственная лампа – капля красноватого света в лужице масла – едва освещала высокий потолок и стол, сгущая тьму вокруг.
«Ужас», – подумала она, но ничего не почувствовала. И зевнула.
Аулия была укрыта черной шкурой с мягкой, в завитках шерстью. Рядом лежала черного дерева трость с серебряным наконечником. Она попыталась снова уснуть и увидеть другой сон, но больше не спалось.
«Я попала в кошмар, – подумалось ей. – Или это мираж. Или я уже умерла».
Но теплая укрывавшая ее шкура была настоящей. Аулия погрузила пальцы в мех и накрылась с головой. Шкура пахла козой. Она откинула шкуру и, широко открыв глаза, стала озираться.
Черный мраморный пол, стены – из полированной стали. На столе стоял покрытый эмалью кувшин и свинцовый умывальный тазик, до краев наполненный жидкостью, похожей на чернила. Аулия встала и окунула в тазик палец. Потом поднесла палец к губам. Это была вода. Вода. Она склонилась, опустила лицо к черной воде и пила, и пила, пока не поперхнулась. Утолив жажду, она намочила руки и волосы этой же водой, теплой и солоноватой. Потом нерешительно осмотрела тазик и кувшин – тяжелые, новые и красивые – их красота настораживала еще больше, чем их новизна. Аулия снова поставила их на стол.
Потом, опершись на трость, спустила ноги на холодный пол.
– Где я? – прошептала она. Во рту остался сладковатый вкус, в руках и ногах – истома и тяжесть, словно во сне. Но кожа в ссадинах и синяках – это помогло вспомнить случившееся. Она провела языком по зубам: один оказался сломан. Боль в зубе окончательно ее разбудила.
Аулия накинула на себя шкуру и вышла из комнаты. Единственное, что она увидела, – длинный коридор, погруженный в темноту. Ни жаровен с жаркими углями, ни факелов.
Наконечник позвякивал по полу. Она могла бы, как в зеркало, глядеться в полированные до блеска стены, но, боясь испугаться своего отражения, старалась не смотреть.
Дошла до огромного зала. Потолок его терялся где-то в вышине: взгляду открывалась только часть поддерживающих его колонн. В центре зала стоял стол, выточенный, похоже, из цельного куска дерева. Поверхность стола была чистой, без пыли.
Аулия была голодна. Снова хотелось пить. И хотя на ногах она пробыла всего несколько минут, ее охватила невероятная, до изнеможения, усталость. Сообразно с бредовой логикой происходящего она была уверена, что здесь ее накормят. Поэтому она прилегла на стол и уснула.
Разбудило ее прикосновение к правой руке, свисающей со стола, чего-то влажного. Очнувшись, она услышала громкое дыхание. Отдернула руку. Это было очень странное пробуждение, но облик лизнувшего ее зверя с блестящими глазами и длинным языком показался Аулии еще более странным, и она недоверчиво уставилась на тщедушного шакала с торчащими ребрами; едва она приподнялась, шакал бросился прочь, стуча когтями по мраморному полу.
«Где я?» – вновь задумалась Аулия. Встревоженная, она плотнее закуталась в козью шкуру, села на корточки и принялась ждать.
И вот перед ней появилась женщина примерно такого же, как и она сама, роста, с наполовину закрытым, по городскому обычаю, лицом. Ее черные-пречерные глаза, подведенные сурьмой, сверкали под бровями. С плеч ее струился алый плащ из шелковистой материи, а желтая накидка, скрывавшая волосы и нижнюю половину лица, была расшита золотыми нитями.
Она протянула жилистую руку с изукрашенным драгоценными камнями серебряным кубком, наполненным до краев. Аулия отпила горячую сладкую жидкость: пахло корицей и кардамоном. Вино обожгло язык, боль в сломанном зубе сразу же утихла. Она допила кубок, и жажда пропала. Страх наконец разжал свои когти и отпустил ее сердце.
Женщина налила еще, достав из складок своей одежды кувшинчик. Аулия снова выпила: это согрело ее и наполнило сердце доверием. Она засмеялась, теплая жидкость брызнула на подбородок.
Женщина заключила ее в объятия, и Аулия позволила благоухающей миррой незнакомке себя приласкать. В зале появились и другие женщины – юные девушки, ровесницы Аулии, облаченные в простые серые туники. Полилась песня, ее отголоски взлетели высоко под своды зала. Девушки хлопали в ладоши и громко восклицали.
Одна из них приблизилась к Аулии и забрала у нее трость. Опираясь на руку старшей женщины, которая еще и еще раз наполняла ей кубок, по широким коридорам Аулия дошла до ванной комнаты, где вокруг бассейна, до краев наполненного горячей водой, высились стройные колонны. Над поверхностью воды поднимались облака ароматного пара. Аулия, у которой все уже плыло перед глазами, позволила себя раздеть.
Ее погрузили в горячую воду и стали смывать покрывавшие ее соль и пот. Заботливо смазывали раны разными притираниями – как только Аулия начинала стонать, рабыни склонялись над ней и принимались шептать ласковые слова, – накладывали мягкие пластыри на распухшие места, а потом умастили маслом волосы и заплели косы. Боли исчезли. Временами ей казалось, что тело ее, мягкое, расслабленное, растворяется в маслянистой воде, в которую ее погрузили.
«В истории шестнадцати первых лет моей жизни, которую я хочу написать, нет ни выдуманных героев, ни выдуманных обстоятельств. Это не значит, что я не ошибаюсь в чем-то: ведь речь идет о том, как чувствовала и постигала именно я, а отчасти, раз это воспоминание, и о том, каким вспоминаю я то время теперь».
Мир, в котором Джолетт когда-то чувствовала себя уверенно, изменился. Созерцательница никогда бы не подумала, что именно любовь — то самое чувство, которое система запретила ей испытывать на протяжении всей жизни — может вызвать такие осложнения. И тем более, что она и ее подопечная почувствуют влечение к одному и тому же парню. Но хотя ее идеальная жизнь превращается в прах и пепел из-за одного лишь чувства, активные по ночам купиды давно начали перегруппировываться. Джолетт и Сай должны поторопиться, потому что на этот раз речь идет не только о защите одного-единственного человека.
Джиа Кернс предпочла бы драться с парнями, а не целовать их. Так и было, пока Арик, одетый в кожу красавчик из Бостонского Атенеума, внезапно не исчезает. Исследуя книгу о библиотеках мира, которую он оставил, Джиа случайно произносит код, благодаря которому ее с друзьями затягивает в фотографию и переносит в Парижскую библиотеку, где Арик и его Стражи… магические рыцари, на которых возложена задача защищать людей от существ, путешествующих через книжные порталы… спасают их от демонического пса. Попасть в некоторые красивейшие библиотеки мира было бы для Джии мечтой, которая могла осуществиться, если бы она не оказалась занята тем, чтобы не поддаваться велению сердца или не прятаться от изгнанного колдуна, стремящегося отомстить как Мистическому, так и человеческому мирам. Ко всему прочему добавились французская кокетка, помешанная на Арике, и интрижка с молодым колдуном.
Прошла неделя с возвращения Лилы в Род-Айленд, но она уже не та. Она — капитан Стражей, а Малачи назначен её заместителем. В местных новостях вещают о пугающих случаях наблюдений человекоподобных существ, бегающих на четвереньках. Но Лила знает — этому есть только одно объяснение: Мазикины проникли в мир живых. Из-за необходимости поддерживать видимость нормальной жизни для своей приёмной матери, надзирателя и одноклассников, Лила возвращается в старшую школу Варвика. Но уже в компании Малачи. По ночам они тайно охотятся, выискивая гнездо Мазикинов.
Повесть о жизни почти старшеклассников — в школе, дома и в Интернете.Подходит читателям 12–15 лет.
Георгий Иванович Чулков (1879–1939) — русский поэт, прозаик, литературный критик. Роман «Сережа Нестроев», 1914 г.«Сережу чрезмерно занимали всякого рода трудные темы — «проклятые вопросы»…»Электронная версия книги подготовлена журналом Фонарь. Источник текста: «Русская мысль» № 5–8, 1915 г.
В этом увлекательном романе библейская притча переплетается с рассказом о Зиссель, незаконнорожденной дочери простой девушки Лидии и царя Соломона. Немая от рождения, Зиссель слышит и понимает всё. И в ночь, когда на свет появляется её младший брат, Зиссель невольно становится свидетельницей немыслимого заговора. Так она отправляется ко двору царя Соломона – мудрого, но жестокого и развратного правителя. Никто, в том числе и сам Соломон, не знает об истинном происхождении Зиссель. Но её выдает цвет глаз.
В славном Гамельне жизнь течет мирно: город погряз в грехах, богачи набивают сундуки золотом, а бедняки живут впроголодь. Рыжеволосая сирота Мирелла выросла в детском приюте и работает носильщицей воды в городе. Тяжкий труд и лишения закалили волю Миреллы – она знает себе цену и умеет за себя постоять. Чуткая и сердобольная девушка помогает даже тем, кто стоит ниже нее на социальной лестнице – детям и прокаженным, которые смирились со своей долей и покорились тем, кто выше и сильнее. Но Мирелла не хочет склонять голову и подчиняться воле других.