Аулия - [35]
Но завороженные тушканчики даже не шелохнулись. Те из них, кто мечтал об оазисе, пожелали уснуть, чтобы этой же ночью там оказаться. На краю пропасти они уселись в ямки, протаявшие во льду под их теплыми телами. Полюбовались на ожидавший их оазис, закрыли глазки и принялись воображать, что они уже там, а их шубки тем временем начали покрываться льдом, и сами они вскоре засверкали, как льдинки. Они не желали сходить с этого места. Им хотелось спать, уснуть прямо здесь, почти что на небе, где им не угрожают страшные змеи и голодные лисицы. Уснуть и спать.
Каждого из них Аулия окликнула по имени, объясняя, что если они заснут, то превратятся в кусочки безжизненного льда, и принялась хлестать их своим длинным хвостом, пока наконец тушканчики не вышли из странного оцепенения и, почти без сил, не начали спускаться с горы.
Свернувшись клубочками, они покатились вниз по склону, погружаясь в ледяной туман облаков. Ночь обернулась нескончаемо долгим падением. На следующий день они отдыхали и лечили ушибы, укрывшись в выемках и впадинах, оставленных в скале ветрами. Одни лишились хвостиков, другие – ушей. Хвосты и уши просто отвалились, ведь они успели превратиться в лед, пока их хозяева, пленники ледяного очарования, скользили вниз. Мороз их калечил, а они этого даже не замечали.
Тушканчики оглядели друг друга и поразились: кто без ушей, кто с укороченным хвостом. И тогда они будто проснулись. Внизу их ждет песок, так что они твердо решили спускаться вниз: без колебаний и почти без отдыха, следуя за мечтой.
И вот, спустя пять ночей, горный склон остался позади.
Каким же теплым, каким уютным показался им песок после застывшей лавы, снега и льда! Не обращая внимания на буйство разных запахов, они вырыли себе норки и улеглись спать, спали долго, целых два дня, и проснулись только на третий день, в ночь полнолуния.
Выбравшись из норок на поверхность, они застыли в изумлении: всего в нескольких метрах, в пронизанном лунным светом воздухе, они увидели то, что помешала им распознать великая усталость: оазис.
Счастливые, со всех ног бросились они вперед и во все стороны рассыпались под пальмами. Поле пшеницы – оно в их глазах было золотым лесом, щедро увешанным вкусными плодами.
А под землей, раскинувшись так же широко, как кроны, их ожидали сочные корни арганий и акаций. Тушканчики прыгали то туда, то сюда, благословляя Аулию, зарываясь в одном месте, чтобы появиться в другом с радостным писком.
Аулия же, движимая не голодом и не жаждой, а чем-то иным, направилась вглубь этого царства растений. Нос ее различал запахи разных животных, запах воды. Из-под высокой пальмы на нее глядела речушка родного Ачеджара, обернувшаяся родником. Аулия увидела свое отражение: длинные уши, усы. Крошечное тельце под финиковой пальмой. Узнала серебряную песенку журчащей воды. Стукнула хвостом по земле, вопросительно пискнула.
Подняла голову и увидела антилопу. И узнала, кто это – без колебаний, черпая уверенность в собственных снах. Это был Хауаси – тот, кого она искала в другой жизни, когда была девушкой. Еще до того, как она умерла, а потом преобразилась. Однако теперь она не знала, чего хотела от него тогда, и ее охватил страх. Хауаси был огромен. Она же – всего лишь тушканчик.
Он был так бел, что, казалось, освещал траву вокруг себя. На его тонких ногах мягко подрагивали длинные тугие мышцы. Благородную голову венчали высокие, закрученные спиралью рога. И его глаза. Эти глаза. Огромные, черные, словно вода оазиса ночью.
– Хауаси, – хотела прокричать Аулия. Однако она была всего лишь тушканчиком и кричать не умела.
Тушканчик подпрыгнул, и кончик хвоста попал в воду. И тогда она вспомнила свое имя: Аулия, чародейка. Словно прозрели невидящие глаза, внезапно освобожденные от засыпавшего их песка. Один за другим подходили к воде животные, пришедшие утолить жажду в сердце оазиса, к источнику Хауаси: львы, газели, даманы, рыси. Все они со спокойным любопытством оглядывали ее, прежде чем склониться над озерцом.
Аулия бросилась в воду и попыталась добраться до антилопы вплавь. Вода оказалась холодной. Какое же отвращение должен был испытывать тушканчик, погружаясь в текучую мягкость воды! Здесь не было ничего, за что могли бы уцепиться его роющие лапки – привыкшие к песку, творящие лабиринты и туннели.
– Хауаси, – хотела сказать она, – я – женщина. О Хауаси, помоги же мне сказать твое имя.
Вода сомкнулась над телом тушканчика. Воздуха не хватало. Вода расступалась и растворяла ее, не давая опоры. В маленьком тельце тушканчика проснулось сердце чародейки, и его пронзило невыносимой болью.
Со смесью панического страха и радостного изумления Аулия почувствовала, что лапки удлиняются, превращаясь в руки и ноги. Она вытягивала и сжимала пальцы своих сморщенных рук; грудь тушканчика расширялась, чтобы вместить человеческое сердце, чересчур большое для узкой клетки из тоненьких косточек. Шкурка, как будто она сделалась слишком тесна, стала расползаться. Девушка, сжатая до тех пор в комок, распрямлялась, обретая способность ходить на двух ногах – и это внезапное возвращение ее телу длины и объема оказалось столь болезненным, что она едва не лишилась чувств. Удлинилась шея, став опорой для головы: широкий лоб раздвинул тонкий, как яичная скорлупа, череп тушканчика. Словно острие сабли прошлось по ее позвоночнику. Кожа, вновь голая, безволосая, натянулась от воды. Как будто во второй раз осуществлялось ее ужасное рождение: ей вновь предстояло появиться на свет в страшных муках.
«В истории шестнадцати первых лет моей жизни, которую я хочу написать, нет ни выдуманных героев, ни выдуманных обстоятельств. Это не значит, что я не ошибаюсь в чем-то: ведь речь идет о том, как чувствовала и постигала именно я, а отчасти, раз это воспоминание, и о том, каким вспоминаю я то время теперь».
Мир, в котором Джолетт когда-то чувствовала себя уверенно, изменился. Созерцательница никогда бы не подумала, что именно любовь — то самое чувство, которое система запретила ей испытывать на протяжении всей жизни — может вызвать такие осложнения. И тем более, что она и ее подопечная почувствуют влечение к одному и тому же парню. Но хотя ее идеальная жизнь превращается в прах и пепел из-за одного лишь чувства, активные по ночам купиды давно начали перегруппировываться. Джолетт и Сай должны поторопиться, потому что на этот раз речь идет не только о защите одного-единственного человека.
Джиа Кернс предпочла бы драться с парнями, а не целовать их. Так и было, пока Арик, одетый в кожу красавчик из Бостонского Атенеума, внезапно не исчезает. Исследуя книгу о библиотеках мира, которую он оставил, Джиа случайно произносит код, благодаря которому ее с друзьями затягивает в фотографию и переносит в Парижскую библиотеку, где Арик и его Стражи… магические рыцари, на которых возложена задача защищать людей от существ, путешествующих через книжные порталы… спасают их от демонического пса. Попасть в некоторые красивейшие библиотеки мира было бы для Джии мечтой, которая могла осуществиться, если бы она не оказалась занята тем, чтобы не поддаваться велению сердца или не прятаться от изгнанного колдуна, стремящегося отомстить как Мистическому, так и человеческому мирам. Ко всему прочему добавились французская кокетка, помешанная на Арике, и интрижка с молодым колдуном.
Прошла неделя с возвращения Лилы в Род-Айленд, но она уже не та. Она — капитан Стражей, а Малачи назначен её заместителем. В местных новостях вещают о пугающих случаях наблюдений человекоподобных существ, бегающих на четвереньках. Но Лила знает — этому есть только одно объяснение: Мазикины проникли в мир живых. Из-за необходимости поддерживать видимость нормальной жизни для своей приёмной матери, надзирателя и одноклассников, Лила возвращается в старшую школу Варвика. Но уже в компании Малачи. По ночам они тайно охотятся, выискивая гнездо Мазикинов.
Повесть о жизни почти старшеклассников — в школе, дома и в Интернете.Подходит читателям 12–15 лет.
Георгий Иванович Чулков (1879–1939) — русский поэт, прозаик, литературный критик. Роман «Сережа Нестроев», 1914 г.«Сережу чрезмерно занимали всякого рода трудные темы — «проклятые вопросы»…»Электронная версия книги подготовлена журналом Фонарь. Источник текста: «Русская мысль» № 5–8, 1915 г.
В этом увлекательном романе библейская притча переплетается с рассказом о Зиссель, незаконнорожденной дочери простой девушки Лидии и царя Соломона. Немая от рождения, Зиссель слышит и понимает всё. И в ночь, когда на свет появляется её младший брат, Зиссель невольно становится свидетельницей немыслимого заговора. Так она отправляется ко двору царя Соломона – мудрого, но жестокого и развратного правителя. Никто, в том числе и сам Соломон, не знает об истинном происхождении Зиссель. Но её выдает цвет глаз.
В славном Гамельне жизнь течет мирно: город погряз в грехах, богачи набивают сундуки золотом, а бедняки живут впроголодь. Рыжеволосая сирота Мирелла выросла в детском приюте и работает носильщицей воды в городе. Тяжкий труд и лишения закалили волю Миреллы – она знает себе цену и умеет за себя постоять. Чуткая и сердобольная девушка помогает даже тем, кто стоит ниже нее на социальной лестнице – детям и прокаженным, которые смирились со своей долей и покорились тем, кто выше и сильнее. Но Мирелла не хочет склонять голову и подчиняться воле других.