АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - [53]
Слово АУЕ стало не только брендом (символическим воплощением какого-либо явления, в данном случае — условной подростково-молодежной криминальной среды) в виртуальном пространстве, но и интернет-мемом (единицей информации, которую можно использовать для формирования высказываний).
В Интернете регулярно возникают виртуальные игры, связанные с криминалом; шуточное перевоплощение в представителей криминальной молодежи и интерес к брутальной преступной эстетике — одна из многочисленных тем, привлекающих интернет-пользователей, в том числе совершенно не связанных с преступной деятельностью, да и к молодежи относящихся отдаленно — это могут быть вполне взрослые мужчины и женщины.
Так, в 2006–2008 годах образ гопника (малообразованного представителя молодежных уличных группировок) неожиданно стал очень популярен в русскоязычном сегменте Интернета, разумеется, в довольно мифологизированной форме. Интернет-пользователи начали играть роли гопников в специально созданных виртуальных сообществах, в частности в блогосфере Livejournal.com (ЖЖ)[293]. Игра включала два направления: подбор изобразительного ряда и имитацию поведения. Был задан канон внешнего вида «гопника»: он носит спортивный костюм и кроссовки (как правило, недорогие подделки под «статусные» бренды), кепку, любит сидеть на корточках, пьет дешевое пиво, лузгает семечки в огромном количестве, слушает шансон, вещи хранит в барсетке; в целом «гопники» малокультурны, необразованны, аляповаты, агрессивны, глупы, склонны к несмешному юмору; существовал и женский вариант персонажа. Видимо, источником канона стал короткий (около 9 минут) псевдодокументальный фильм «G. O. P. projekt» (Чебоксары, 2004), распространявшийся в Сети вирусным путем. Пользователи выкладывали фото и видео, изображающие «канонических» гопников; их находили на просторах Интернета или снимали сами — наряжались, садились на корточки, изображали угрожающую мимику. Большинство посетителей данных ресурсов позиционировали себя именно как гопников: они писали свои сообщения и комментарии на специфическом жаргоне, вели себя грубо и вызывающе (как и полагается по канону), рассказывали душераздирающие истории о своей нелегкой жизни. Однако, как уже было сказано выше, это общение имело игровой характер, в действительности посетителями перечисленных ЖЖ-сообществ были обычные интернет-пользователи, в реальной жизни мало связанные с уличной средой, в чем можно было убедиться, проследив их поведение за пределами сообществ. К концу 2000-х интерес к игре в русскоязычном секторе Интернета угас, но образ gopnik’a в его каноническом интернет-варианте стал известен и на Западе[294]. Ряд деятелей поп-культуры используют его для создания собственных имиджей. В целом gopnik воспринимается как комическая маска с элементами восточноевропейской экзотики — простак, стремящийся казаться брутальным; подобные стереотипные юмористические образы есть и в европейских странах, например в Англии это chav, в Австралии — bogan и др.
Еще одно заметное явление, связанное с игрой в криминал, — т. н. Воровач. В 2010 году на имиджборде Нульчан возникла мода на криминал, «треды тех времен были полны уголовным жаргоном, тюремными понятиям, гоп-культурой и прочей блатной тематикой»[295]. Общались между собой, обсуждали реалии Нульчана и других имиджбордов, «переводя» их на тюремный жаргон. Например, модератора надо было называть вертухаем, тред — хатой, а травлю — петушением; вместо вопроса «Давно ли ты здесь?» предлагалось спрашивать: «Сколько ходок?»[296] Изготавливались всевозможные визуальные шутки по теме; в частности, популярностью для фотожаб пользовался уголовник Пистон — персонаж из фильма «Беспредел» (1989). Интерес к Воровачу затих довольно быстро.
Если в игре в интернет-гопников и Вороваче игровая составляющая была очевидна, то в тематике АУЕ она заметна не так сильно. Мне не удалось обнаружить интернет-площадок, на которых анонимизированные пользователи играли бы в «ауешников». Как уже говорилось в параграфе IV.1, даже в ВК-сообществах, посвященных АУЕ, заметного общения не идет — здесь принято только знакомиться с контентом, но комментарии оставляют редко. Во многих сообществах возможность комментирования вообще отключена. Поклонники АУЕ в Интернете есть. Так, в «ВКонтакте» около 12 тысяч человек указали буквы АУЕ как часть своего имени: около трети из них составляют девушки и женщины, часть страниц (практически всегда мужские) закрыта, часть — не заполнена информацией; много таких, что созданы в период моды на тематику АУЕ и потом заброшены. Те страницы, которые открыты и активно заполняются, мало отличаются от страниц «обычных» пользователей и лишены какой-либо видимой специфики.
Хотя игре в АУЕ не посвящены специальные сообщества, но зато наработанный мем АУЕ активно используется в сообществах, посвященных самым разным темам. В качестве примера укажем интернет-площадку, на которой собираются люди, которых уж никак нельзя заподозрить в следовании тюремным идеалам, — сайт «Книга фанфиков» (https://ficbook.net), обычно называемый просто «Фикбук». Этот сайт был создан для любительского литературного творчества: здесь самодеятельные писатели выкладывают и обсуждают фáнфики — тексты в жанре фан-фикшен (англ. fan fiction) — литературные произведения на основе некоего исходного произведения. Основная часть авторов, увлекающихся этим жанром, — девочки-подростки, они сочиняют простенькие и незамысловатые рассказы о героях любимых литературных произведений и фильмов. Тем не менее в марте 2021 года на «Фикбуке» был обнаружен 81 аккаунт, содержащий в названии буквы АУЕ. Конечно, это не говорит о приверженности девочек-фикрайтеров идеалам «движения АУЕ», они всего лишь используют популярный в подростковой среде мем для собственных литературных игр. Типичным примером такой игры может служить текст фикрайтера Yellowblood, написанный по мотивам вампирской саги «Сумерки» (серии книг и фильмов), популярной среди подростков
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Наследие главных катастроф XX века заставляет европейские страны снова и снова пересматривать свое отношение к истории, в процессе таких ревизий решается судьба не только прошлого, но и будущего. Главный вопрос, который перед нами стоит, звучит так: «Есть ли альтернатива национальной гордости, опирающейся на чеканные образы врага и забывающей о жертвах собственной истории?» В двух новых книгах, объединенных в этом издании под одной обложкой, немецкий историк и специалист по культурной памяти Алейда Ассман тоже задается этим вопросом.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.