Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса - [153]
Эти и подобные факты удостоверяют психологически-естественную потребность людей избирать особый, монашеский образ жизни. Вот почему нам кажутся совершенно справедливыми слова преосв. Феофана: «монашество естественно, ибо прямо требуется пробужденным в нас духом нашим; существо же веры Христовой дает ему настоящий строй, направляет и дух». [1843] Известно, что самым крупным аналогичным с христианским явлением в буддизме служит аскетизм, давно ставивший в тупик христианских богословов. Католические миссионеры, встретившись с этим явлением, пришли в заключению, что дьявол желает пообезьянничать, устроив среди язычников института, который в христианстве считается высшим призванием для немногих избранных. [1844] И это явление — в значительной степени — объясняется тем, что очень часто только в области индивидуальной жизни может быть осуществлена человеком свобода, так как фактическая структура общественной жизни носит на себе слишком явные и резкие следы господства принудительных — экономического и др. факторов.
Характеризуя восточное монашество по сравнению с западным, Zöckler находит, что дух греко-восточной монастырской жизни находится в бо́льшей противоположности к жизни теперешнего цивилизованного мiра, по сравнению с направлением большинства римских орденов в их настоящей стадии развития. Кроме бо́льшей строгости требований в отношении к телесному аскетизму, преимущественно в форме постов, особенно указанную противоположность обостряет то обстоятельство, что значительная часть восточных монахов обязаны проводить анахоретский образ жизни (в скитах или коллегиях). Основной, первоначальный эремитский характер и всего вообще монашества удержался на востоке несравненно более, чем на западе. А эта черта, в свою очередь, имеет свою причину и находит себе объяснение в том обстоятельстве, что в восточном монашестве в значительной степени сохранилась древне-христианская и средневековая особенность, — стремление к погружению в глубину созерцания, или исихазм. В последнее время эта особенность в восточном монашестве ожила даже с новой силой, по уверению Zöckler’a. Между тем монашество западное удерживает до последнего времени свой практический характер. [1845] Но зато восточный монах, благодаря своей созерцательной жизни, пользуется гораздо бо́льшим влиянием на народ, чем западный. Как посвятивший себя вполне и всецело созерцательности и строжайшему аскетизму, он осуществляет высочайший идеал совершенства, который для мiрского духовенства, особенно для низшего, живущего в браке, сам по себе недостижим. Живущий «в невозмутимом созерцании и блаженном неведении», терзающий себя самым жестоким образом, совершенно отказавшийся, согласно правилу, от всякого труда, полезного для земной жизни, и в таком состоянии ожидающий появления сияния света, совершенный монах (великосхимник) представляется более или менее точным последователем своих предшественников 14 и 15 столетия. [1846] На богословскую ученость стремление восточного монашества направлено лишь в самой незначительной степени. Так как великосхимник должен жить, по возможности, отрешенно от земной жизни, то он собственно не нуждается даже в этой учености, хотя бы она была наукой чисто церковной. Только изредка из православных монастырей выходят ценные вклады в богословскую науку. И в этом отношении католическим монахам следует присудить пальму первенства. [1847]
Если автор и верно — в общем — схватывает и определяет специфическую особенность восточного монашества — созерцание, то он слишком ее утрирует, тенденциозно сгущая краски и не всегда справляясь с фактами живой действительности, для достижения большего эффекта и оправдания своего тенденциозного, слишком общего и решительного утверждения.
«Если не ошибаемся, говорить относительно особножитных монастырей наш известный историк проф. Е. Е. Голубинский, у нас, в Poссии, в настоящее время нет особножительных монастырей (до недавнего времени были особножительные женские монастыри, но теперь, кажется, и их уже нет). Но эти особножительные монастыри до сих пор есть в Греции, до сих пор есть на Афоне, — из 20-ти афонских монастырей 12 суть в настоящее время общежитные и 8 особножитные (греческое их название — идиоритмы — ἰδιόρρυθμοι, μοναστήρια, ἰδιόρρυθμα, а живущими на Афоне русскими им усвояется название монастырей штатных). Монастыри эти представляют истинно печальное зрелище». [1848]
Этим мы оканчиваем свой посильный разбор труда Zöckler’a.
Мы остановились на данном труде с таким особенным вниманием, изложили и, по мере возможности, охарактеризовали его содержание довольно подробно, местами сопровождая это изложение своими комментариями, руководствуясь, по нашему мнению, вполне вескими и основательными соображениями. Правда, характер нашей диссертации не исторический, а богословски систематический — принципиальный, тогда как содержание почтенного труда Zöckler’a преимущественно (хотя не исключительно) исторического характера, заключая в себе главным образом фактическую сторону явления аскетизма. Однако, это сообщение фактов в труде Zöckler’a совсем не безыдейное, — материал освящается под известным углом зрения (что мы и видели при самом разборе), и эта точка зрения далеко не индивидуальная; будучи обще-протестантской, она свойственна и вообще рационалистическому пониманию христианства, имея за себя несомненно некоторые и естественно-психологические и исторические данные, только односторонне понимаемые и толкуемые. У Zöckler’a она выступает во всеоружии западно-европейской учености, так как Zöckler’a можно без всякого преувеличения признать лучшим, компетентнейшим специалистом в данной области из среды западно-европейских ученых. В своем труде он, можно сказать, предлагает compendium западно-европейской науки по данному предмету, целую энциклопедию, сумев сконцентрировать все наиболее существенное и важное и в теоретически-принципиальном и в историческом отношении. В таком своем достоинстве специалиста он единогласно признается всей западно-европейской наукой. Поэтому рассмотреть труд Zöckler’a значит познакомиться в некотором смысле с данными всей западно-европейской протестантской науки, подвергнуть обсуждению целую авторитетную, аргументированную и устойчивую точку зрения. Отсюда наш разбор — естественно — получил характер отчасти апологетический, что уже само по себе, думается, не лишено некоторой важности и научной ценности для русской богословской пауки.
