Асфальт - [72]

Миша улетал тогда в Москву, смотрел в иллюминатор, видел чёрточки и точки во взгляде и понимал, что увозит с собой многое навсегда.

***

Он так и не попил чаю той ночью. Зато пару раз пил тёплую кипячёную воду прямо из чайника. Он в последние годы этого не делал. Аня была недовольна. Она говорила, что от чайника из-за Миши пахнет куревом. Да он и сам знал, что так делать нехорошо, вот и не делал. А той ночью два раза сделал, совершенно не думая, что делает.

***

Мише вспомнилось много лиц той ночью. Сильно вспомнилась Светлана во время их последней встречи…

– Юлечка… Юля! Ну зачем ты так? Зачем ты так с нами?… Зачем ты так со мной? – бормотал Миша, стоя посреди кухни. – Это же навсегда, Юленька. Раз и навсегда… Так же нельзя…

Он заплакал, сильно вздрагивая, но совершенно бесшумно, стоя в тёмной кухне, освещенной только синеватым светом московской ночи, попадающим в окно.

Он чувствовал себя беспомощным, ничего не понимающим, слабым и совершенно растерянным и несчастным. Он плакал от жалости к себе и от непонимания, как и каким образом к нему могут вернуться уверенность, спокойствие и сила, которые были с ним всего несколько дней назад.

Миша нащупал в кармане халата пачку сигарет и достал её. В пачке осталось две сигареты. Он смял пачку и бросил её в мусорное ведро.

– Не буду сегодня курить, – сказал он тихо сам себе вслух. – Не хочу больше. Не могу больше…

Он ещё постоял, глядя в окно кухни. Он смотрел на синий свет, и вдруг в нём зашевелилась странная мысль.

«Я напишу рассказ, – думал Миша. – Короткий рассказ про эту ночь. Нет, не про эту… Я знаю, про что… Напишу так: „Мальчику часто снилось, как он поднимается по лестнице какого-то неизвестного ему дома. У лестницы того дома не было перил. Мальчик жался к стене от страха упасть вниз с этой странной лестницы. А ступени становились всё уже и уже. Мальчику приходилось жаться к стене всё сильнее. Он знал, что это сон. Он видел его много раз. Но…“

– Да что «но»? – оборвал себя Миша. – Завтра… А точнее, уже сегодня… – говоря это, он вышел из кухни, вошёл в гостиную и увидел на часах время 05:09. – Ну вот, – сказал он, обращаясь скорее к часам, чем к себе, – уже скоро я поеду на работу и буду разгребать дела по Петрозаводску. Ох, буду разгребать…

И уже про себя подумал: «Какой рассказ? Кому он нужен? Он и мне-то не нужен! Какой, к чёрту, мальчик? Петрозаводск! Вот это будет целый роман. А с мальчиками и рассказами надо заканчивать навсегда».

– Навсегда! Ты понял?! – сказал он вслух и снова про себя подумал: «Нет, снотворное надо купить обязательно. Завтра же… Ой, сегодня же дам задание Валентине узнать и купить самое лучшее и безвредное». Миша постоял молча минуту.

– Ох, Юля, Юля, – сказал он на выдохе и больше той ночью ничего не подумал и не сказал.

Миша почувствовал, что сон неожиданно добрался до него. Прилагая серьёзные волевые усилия, он почистил в ванной зубы, повесил халат на крючок, прошёл в трусах в спальню, тихонечко залез под одеяло на прохладное своё место рядом с тёплой и крепко спящей женой. Миша уснул почти мгновенно.

***

Утром он проспал обычное своё время подъёма. Его разбудила Аня. Умывание и одевание прошли суетливо, в раздражении на сонных и вялых детей, на то, что ванная комната всего одна, и на то, что семья у него, оказывается, большая, и всем в одно и то же время надо писать, умываться и прочее. Миша в спешке решил обойтись без обязательного утреннего кофе и без завтрака. Он поискал сигареты, вспомнил, что выбросил их в мусор. Он даже хотел полезть в мусорное ведро и найти смятую пачку, но при детях постеснялся. Пришлось обойтись и без первой утренней сигареты на балконе. Он метался по дому, сердился, чувствовал себя скверно и очень нервозно. К тому же во время бритья Миша ещё и порезался.

– Я позвоню в обед, – сказал он Ане, когда та уводила Катю из дома, чтобы отвезти в школу.

– Позвони. А ты что, собираешься задержаться? – спросила Аня. – Ну давай, давай! Не спи на ходу, – это она уже сказала Кате, выпихивая её в дверь.

– Не знаю ещё! – ответил Миша. – А что?

– Да ничего. Просто, когда ты говоришь, что позвонишь в обед, то к этому обеду у тебя появляются планы на вечер. Да к тому же сегодня пятница.

– Да не знаю я ещё, – быстро ответил Миша, – говорю же, позвоню… Пока.

Анин вопрос вызвал раздражение своей обоснованностью и справедливостью.

Миша выскакивал из дома с сильным опозданием от привычного графика. Спешка помогла не сильно.

– Пока, папа-а! – крикнула с кухни Соня.

– Пожалуйста, погуляйте с ней подольше, если погода позволит, – крикнул Миша Сониной няне, выходя из квартитры.

– Обязательно… – услышал он, захлопывая дверь.

– И чего я с этим гулянием? – сбегая вниз по лестнице, сказал Миша. Куда я полез? Воспитатель, тоже мне. Я же даже не знаю, где им здесь гулять…

Миша обычно выходил из дома раньше всех, и утром никто друг другу не мешал. Сонину няню он вообще редко встречал. То есть утро не задалось, он опаздывал и сильно нервничал, хотя знал, что на работе ничего сверхсрочного или строго назначенной встречи нет. Мише просто не нравилось, когда что-то в ежедневных отработанных ритуалах и действиях шло не так, как обычно. Да к тому же он не выспался и порезался бритвой.