Асфальт - [74]

Ещё у Лёни была особенность являться или звонить крайне не вовремя. Но остановить его было невозможно. Если Лёня видел какую-то проблему в работе, то решение этой проблемы не терпело отлагательств. Лёня врывался к Мише в кабинет с любыми вопросами и был неудержим. Миша с большим трудом отучил Лёню от постоянных телефонных звонков в вечернее время, в выходные дни или во время отпуска. А проблемы случались у Лёни постоянно, он их буквально выискивал откуда-то, но обычно бывал прав.

Миша ругал Лёню и постоянно удивлялся, зачем Лёня занимается всем тем, чем занимается. Зачем он терпит постоянный Мишин гнев? Как он может жить одними только конкретными мелочами и деталями их работы? Не за зарплату же! Никакая зарплата не могла быть причиной такого даже не рвения, не преданности, а скорее проникновения в рабочие задачи. Лёня жил работой всецело.

***

Миша рассердился и занервничал из-за Лёниного звонка. Он прямо-таки видел, как Лёня сидит там, возле его кабинета, посматривает на часы, ждёт и держит в руках списочек всех проблем, которые накопились в Мишино отсутствие. Причём Лёня сидит и знает, что по большинству проблем Миша будет на него сердиться и даже ругаться, но ждёт.

– Можно подумать, я часто опаздываю! – ворчал Миша, уже буквально подъезжая к офису. – Ну что же ему нужно-то от меня? Вот ведь тоже, святее Папы Римского… деятель…

Лёня напомнил ему о той самой повседневности, о которой Миша и хотел забыть. Эта повседневность каким-то безумным и непостижимым для Миши образом наполняла жизнь Леонида ему одному понятным содержанием и даже страстью.

Миша заранее сердился на Лёню… «Нет, ну надо же… – думал Миша, – я ещё даже не опоздал, а он звонит! Да если бы даже опоздал? Пожар у него? Ему больше всех надо, что ли? Надо будет его куда-нибудь в отпуск отправить. Что его жена, вообще, думает о его работе? Он дома, интересно, чем занимается? Ужас какой-то! Нет, надо его заставить куда-то поехать отдохнуть или полечиться. Только он же не болеет, зараза…»

Миша подумал последнее и сразу отругал себя за такую мысль. Болезни он Лёне не желал. Он вообще не желал Лёне ничего плохого. Он не мог себе представить, как без этого нудного, истеричного, зацикленного, зашоренного, неутомимого и скрупулёзного Лёни можно работать. Просто он его в тот момент не хотел видеть.

***

Миша поднимался по ступеням в офис. Он в этом офисе работал уже несколько лет. Ему нравился его офис. Ему нравилось приходить утром на работу раньше всех. Но в то утро он поднимался по лестнице и впервые подумал, что ему спешное шагание по лестнице утром напоминает то, как он со смертельной неохотой всё же спешил в старших классах на нелюбимый первый урок. А звонок уже прозвенел минут пять назад. И он всё знает заранее. Знает, что скажет учительница, знает, что он сам скажет… Это было скучно. И в опостылевший институт на ненужные лекции ему тоже было скучно идти и подниматься по лестнице в аудиторию. Особенно утром! И как же радостно было по тем же ступенькам убегать из школы или из института! Миша вспомнил это, подумал про Лёню, как про нелюбимую учительницу, а про Валентину как про любимую. И тут ещё он вспомнил, что, как ни крути, а он директор этой школы и бояться учителей теперь просто смешно. Миша усмехнулся этой мысли.

Валентина была на месте, Лёня, как Миша и знал, сидел под дверью его кабинета. Сильно и вкусно пахнуло кофе. Это было самое первое приятное ощущение за всё утро.

– Лёня, Лёня! Не сразу! – вместо приветствия и издалека почти закричал Миша, подняв руки и как бы прикрываясь. – Доброе утро, Валя! Кофе сейчас – это то, что может спасти всё дело! – Миша постарался говорить как можно бодрее. – Кофе, кофе! Лёня, дорогой, давай ровно через десять минут. И пока не суй мне свои иероглифы, – сказал Миша, пожимая Лёне руку и видя у него в руке пару листков, исписанных мелким настойчивым почерком. – Заходи через десять, нет, лучше пятнадцать минут, и будем работать до победного!

– Я вернусь через четверть часа, – ответил Лёня, как Мише показалось, укоризненно.

– Как же я тебя люблю, Леонид! – сказал Миша быстро. – Особенно утром.

Миша открыл дверь в кабинет, там было тихо и почти темно. За окном утро пасмурного дня только-только начало отчётливо проступать.

– Валентина! Кофе сделай, пожалуйста, и заходи, – сказал Миша. – Приходи скорее.

Миша прошёл по тёмному кабинету к столу и включил настольную лампу. Верхнего яркого света он боялся не выдержать и не хотел.

Он сел в своё рабочее кресло. Сел, как обычно садился в него каждое утро, и с этого действия начинался рабочий день. Сел с выдохом и откинулся на спинку. Но при этом он подумал о том, как он это сделал. Раньше он садился, не думая. А теперь подумал, и лёгкость сразу исчезла из этого привычного движения.

«Этак ты начнёшь думать, как ноги переставлять во время ходьбы, – подумал Миша невесело. – Этак ничего не выйдет. Давай-ка, брат, переключайся!»

– Та-а-ак! – сказал Миша, чтобы просто нарушить тишину. – Что у нас тут?…

На столе был порядок, к которому Валентина явно приложила руку. То есть на столе не было практически ничего, кроме каких-то аккуратно сложенных документов для ознакомления и некоторые для подписи, да по центру лежала знакомая уже Мише папка с материалами по Петрозаводску.