Артуш и Заур - [9]

— Точно не знаю. Но в рассылке Эрнста, из Карабаха никого не было. Видимо они остановятся не в нашем отеле. Не важно, все равно вечером встретимся.

— Сепаратисты собираются под одной крышей — объявил Шота и попросил на русском счет у официантки.

Она стояла в режиме полной готовности и счет с молниеносной скоростью оказался на столе. Шота, не дав Зауру опомниться, положил деньги на стол. Они надели куртки, вышли и направились по мощеным брусчаткой извилистым улицам Старого города к отелю АТА. По дороге Шота рассказывал о проводящихся в городе строительных работах, деятельности Саакашвили, некомпетентности оппозиции. Чувствовалось, что своим президентом он доволен. Как же иначе, ведь одним из взобравшихся на баррикады во время Революции роз был он сам. Когда Саакашвили сел в президентское кресло «розовая» тбилисская молодежь три дня гуляла в осетинском ресторане. Под конец третьего дня Шота и два его товарища были доставлены в больницу, где им поставили диагноз «отравление» и вылечили промыванием желудка.

Когда они дошли до отеля, часы показывали без четверти два. Договорившись встретиться в 17.30, они попрощались. Заур бегом поднялся в свой номер. Разделся догола и стал ходить взад-вперед по комнате. Ему доставляло огромное наслаждение ходить нагишом в одиночестве. Он включил воду, чтоб наполнить ванну, аккуратно повесил одежду в шифоньере, разложил свои вещи, погулял еще по комнате и наконец — погрузился в горячую воду. Закрыв глаза, поочередно вспомнил встреченных сегодня людей: таксист, тбилисская армянка, горделивая большегрудая официантка в кафе «Гордый грузин»… Заур пошлепал ладонями по воде. Поднявшиеся в воздух мыльные пузыри переливались в лучах солнца, проникающих сквозь матовое стекло ванной комнаты. Хотелось уснуть, не выходя из воды. Вероятность утонуть в ванне казалась смешной, но тем не менее он принял душ, обтерся досуха и лег на кровать. Было бы неплохо поспать пару часов, чтобы убить время, но, спать не хотелось. Телевизор смотреть он не любил, а тут еще грузинские каналы… Он вспомнил о книге в рюкзаке. Закурил, открыл 38-ю страницу, на которой остановился в прошлый раз, и начал читать. Это был «Джан» Андрея Платонова.

Заур мог считать себя достаточно счастливым человеком хотя бы потому, что его судьба не походила на судьбу Чагатаева.

3

Он уже дочитывал 61-ю страницу романа, когда ровно в 17.30, Шота позвонил в номер.

— Спускаешься?

— Сейчас, оденусь и спущусь. Хочешь, поднимайся ко мне.

— Нет, подожду тебя на улице.

Заур, удивленный пунктуальностью Шоты, подумал, что тот, наверно никуда не уходил и дожидался три часа в одном из кафе поблизости. Это предположение вызвало у него улыбку. Хотелось есть, но надо было потерпеть до ужина после конференции. Он посмотрел в зеркало на свой плоский живот. Ради поддержания формы стоило и поголодать.

Шота курил на обочине с запрокинутой вверх головой. Заур так и не понял, куда тот смотрел. Беседуя, они добрались до отеля «Мариотт» и без десяти шесть уже были в роскошном холле, откуда поднялись в конференц-зал на последнем этаже гостиницы.

Намеченное на 18.00 мероприятие началось с присущим кавказцам опозданием. Участники ходили из угла в угол, некоторые выходили покурить, другие пили чай или кофе. Заур увидел прибывших из Баку девушек. Они были неразлучны как сиамские близнецы и ходили вместе. Даже в туалет они сбегали, держась за руки. Двадцатичетырехлетняя хилая, невысокая, подстриженная под каре по моде начала 90-х, большеносая и ядовитая на язык Диляра представляла на этом мероприятии газету «Великий Азербайджан». Ее подруга Севда, девственница, о которой вспоминал Заур в кафе «Гордый грузин», считалась лицом «Муасир Мусават». Эта двадцатидвухлетняя девушка, уже успела добраться до должности заместителя главного редактора. Заур сухо поздоровался с девушками и отошел к окну.

Армянские журналисты появились с опозданием на пять минут. Эрнст Копф раздраженно поглядывал на часы, когда вошла сотрудница газеты «168 часов», известная публицистка Луиза Иванян. Заур подошел поздороваться. Они познакомились в Тифлисе в прошлом году на мероприятии Хельсинской Гражданской Ассамблеи. Невысокая, сероглазая, курносая Луиза больше походила на депрессивную французскую феминистку, нежели на армянку. Она сдавленно рассмеялась и поздоровалась с Зауром. Расспросили друг друга о делах. Луиза сообщила, что хочет эмигрировать в Европу, что она устала от всей этой царящей вокруг бессмыслицы. Заур в ответ сказал, что весь Кавказ — сущий ад, что и в Баку тот, у кого есть голова на плечах, сматывает удочки.

Артуш Сароян — журналист газеты «Айкакан Жаманак» — курил, отвернувшись к окну, и совершенно не интересовался происходящим вокруг. Он выглядел одиноким и равнодушным. Внешность Артуша показалась Зауру знакомой, но вспомнить, где он его видел, не удалось. Хотел спросить у Луизы, но она уже беседовала с грузинскими коллегами, наверно рассказывала им о своих планах по поводу эмиграции. А Степан Мелконян, председатель Центра Регионального Сотрудничества и Глобализации, пытался наладить контакт с журналистками из Азербайджана. Они его явно не воспринимали. На их лице читалось лишь одно: «Как смеет этот наглый армянин, подлый оккупант разговаривать с нами?!». Степан, догадавшись, что не услышит ничего хорошего от прижавшихся друг к дружке девушек, смотрящих на него с ненавистью, покачал головой и подошел к Эрнсту Копфу. Шота, собравший вокруг себя грузин, осетин и абхазов с пеной у рта пытался им что-то доказать. Понаблюдав за ними некоторое время, Заур понял, сколь он далек от грузино-абхазского, грузино-осетинского конфликтов, и что испытывает к ним лишь формальный интерес. С Аланом Цхобребовым из осетинской делегации они были знакомы — встречались в Цхинвали. Алан был инвалидом войны, а теперь стал миротворцем. Заметив Заура, он отделился от группы и подошел к нему. Они обнялись.