Артуш и Заур - [18]

Все обратили внимание на самодовольную улыбку учителя. Вопрос привел учеников в растерянность. Ответить на него было не так просто. Весь класс обернулся к парте в третьем ряду, за которой сидел Артуш. Одни смотрели на него со злобой, некоторые с состраданьем. Заур протянул руку под партой и обхватил холодные пальцы Артуша. Это был утешающий жест друга.

Сидящий в последнем ряду Камран поднял руку:

— Самед Фаикович, Карабах наш. Мы не отдадим его армянам! Мы совсем не такие как армяне. Ведь они даже не обрезаны.

В классе поднялся хохот. Девочки покраснели от смущения. Камран был второгодником, но как только армяне начали претендовать на Карабах, незаслуженно был переведен в девятый класс азербайджанскими учителями и директором, чьи патриотические чувства бушевали безгранично.

Учитель азербайджанского языка Самед Фаикович в черном двубортном костюме и голубом галстуке в белую горошинку наморщил лоб и улыбнулся:

— Значит Камран, ты говоришь, что Карабах наш? Ну-ка выйди к доске. Можешь обосновать свое мнение? На самом деле ты прав, Карабах действительно наш. Но это должны понять и армяне.

Самед Фаикович бросил мимолетный взгляд на Артуша. Покрасневший Артуш не поднимал головы. Заур еще крепче сжал его пальцы и с ненавистью посмотрел на горлопана Камрана. Тот стоял с открытым ртом и ничего не выражающим взглядом.

Потужившись несколько секунд, он разом выпалил:

— У нас есть Бюльбюль, Натаван, мугам, тар, кеманча. Все они вышли из Карабаха. А у армян в Карабахе ничего нет. Они там гости и должны жить как гости. А если не хотят, то могут убираться.

Самед Фаикович засиял. Он зачесал волосы назад и с гордостью произнес:

— Молодец Камран! Откуда ты все это знаешь?

— Отец рассказывает. Уже год, как он рассказывает о хитрости, коварстве армян. Мой отец из Агдама. Хорошо их знает, — сказал Камран, показывая на Артуша.

Слова Камрана привели в восторг всех учеников-азербайджанцев, но вдруг Заур поднял руку:

— Самед Фаикович, я не согласен с Камраном.

— Заур?! Ты не согласен? Ладно, выйди к доске, — Самед Фаикович выпятил губы и послал в душе проклятья в адрес Заура, и таких же, как он синтетических русскоязычных. Он кашлянул и, не теряя достоинства, продолжил:

— А ты, ты-то можешь обосновать свое мнение? Что тебя не устраивает в словах Камрана?

— Да, могу! Все мы братья. Армяне, русские, азербайджанцы — какая разница? Ведь Артуш — один из лучших учеников нашего класса, не несет ответственности за выходки двух-трех глупцов в Армении и Карабахе!

— Значит так… Знаешь ли ты что значит Карабах, какую ценность он представляет для Азербайджана? Вот ты, например, был в Шуше?

— Да, был! Прошлой весной.

— Ты не чувствовал себя там как в настоящем азербайджанском городе, не ощутил азербайджанскую душу?

— Я советский гражданин и горд этим! Не верю в азербайджанскую, армянскую, русскую, еврейскую душу. Я верю в советскую душу.

— Видимо ты не получил должного воспитания в своей коммунистической семье. Это зовется «изменой». Садись, Заур.

По взглядам большинства азербайджанских учеников, направленным на Заура, было ясно, что они согласны с учителем. Самед Фаикович разнервничался. Этот патриот, регулярно посещающий подпольные собрания Серых волков понимал: придется еще долго стараться для того, чтобы превратить в людей манкуртов вроде Заура.

— Ладно, а кто-нибудь из вас бывал в Ереване? Кто-нибудь чувствовал там советскую душу, о которой рассказал Заур? Почему только мы, азербайджанцы должны быть носителями советской души, а армяне оставаться националистами, презрительно смотреть на нас? Почему у нас не должно быть националистских организаций, в то время как у армян есть Дашнаки?

Вячеслав Сапунов поднял руку и рассказал о своей поездке в Армению трехгодичной давности, шашлыке из свинины, который он пробовал в одном из домов отдыха на берегу озера Севан. Его слова привели учеников-азербайджанцев в ярость. При упоминании свинины Мирсалеху из рода сеидов[17] стало плохо, Самед Фаикович разрешил ему отправиться в туалет и вырвать. На этом азербайджано-армянское противостояние подошло к концу, так как прозвенел звонок.

Самед Фаикович глубоко вздохнул и не спеша вышел из класса. После него все ученики тоже покинули класс. Это была большая перемена, во время которой каждый занимался своим делом. Некоторые из ребят курили в укромном местечке, другие волочились за девочками, угощали их какао и бутербродами в школьном буфете, отличники читали свои стихи, посвященные девочкам. А Заур втолкнул Артуша в класс биологии и запер дверь на крючок.

Самый прекрасный для Заура человек на свете теперь побагровел от ярости и стыда. У Артуша дрожали губы, он готов был расплакаться.

— Ты должен быть сильным, Артуш, — сказал Заур. — Не обращай на них внимания. Увидишь, все утрясется, будет ещё лучше.

— Заур, не надо меня утешать. Ничего не утрясется. Вчера отец все нам объяснил. Армяне перешли в настоящее наступление. В Карабахе, Армении уже пролита кровь. От нас все скрывают. Москва все скрывает.

Заур понял, что потерпел поражение. Чем возразить? Этот бессмысленный конфликт, начатый армянами, мог отнять у него самого лучшего человека на свете, самые прекрасные глаза. Артуш не удержался и расплакался навзрыд. Заур наклонился и с грустью стал целовать соленые от слез глаза и щеки Артуша.