Артем Гармаш - [199]

— Почему? — насторожился мальчик.

— Для паники оснований нет, но береженого, как говорится…

Затем переступил через оглобельку, впрягся в возок, поправил лямку на груди и двинулся дальше.

Конечно, если бы были достаточные причины, следовало бы просто где-нибудь незаметно приткнуть тележку, а самому побыстрее скрыться. Но таких причин, по мнению Артема, сейчас не было. У Лиходея и без него достаточно забот. Однако и рисковать без надобности, конечно, не следовало. Поэтому, вернувшись на берег, действовал уже по заранее разработанному плану, быстро, хотя и без ненужной поспешности.

Прежде всего отдал деду всю выручку. Потом рассказал без лишних подробностей о досадном своем промахе, который допустил давеча, в связи с чем и вынужден теперь немедля перебраться от них на другую «квартиру».

— Куда же ты думаешь податься? — озабоченно спросил дед Евтух.

— До вечера побуду здесь, поблизости, — кивнул головой на пустырь, что сразу же за купальнями простирался хаотическим нагромождением гранитных глыб вплоть до причала. Потом попросил Матвейку разыскать среди пожитков в лодке его узелок с чистой одеждой. А немного погодя пусть придет — заберет эту рабочую одежонку. Да и удочку пускай прихватит. Все-таки на берегу Днепра человек с удочкой не так подозрителен, как с пустыми руками.

Так все и было. Здесь его и разыскали вечером Роман Безуглый со Смирновым.

Но часом раньше к нему пришла Таня. Прямо от Христиной тетки. Та хотя и сказала ей, что Христя отправилась в Ветровую Балку, но про Артема, что он приходил к ним нынче и уже знает об этом, не сказала. Вот девушка и поспешила сюда, на условленное место, с этой огорчительной вестью.

Однако, к ее удивлению, Артем совершенно спокойно выслушал, да только и сказал:

— Ну вот и хорошо! Давно бы так ей нужно было — в Ветровую Балку.

Он не стал рассказывать девушке о своем посещении Христиных родичей — зачем ей это нужно, — а хотел поскорее расспросить ее совсем о другом, но Таня опередила его.

— Хорошо, да не очень! — сокрушенно покачала головой и даже вздохнула. — Не знаю, что и думать! Откуда он знает о тебе, что ты в Славгороде? Мегейлик.

— Знает? Ты уверена?

— Он сам мне об этом сказал.

Это когда уж вышла она от Христиной тетки. Встретилась с ним во дворе. С костылем, худющий. Хотела обойти, а он сам сошел с дорожки, пропуская ее. Остановился. Вежливо поздоровался. Поэтому и она, вместо того чтобы, ответив на приветствие, пройти мимо, тоже остановилась. Ведь как же пройдешь молча! Словно бы и невежливо. А главное, побаивалась, как бы он не догадался, зачем приходила. Нужно и ему «объяснить» причину.

И хоть он ничего не спрашивал, сама повторила также и ему тот самый вымысел, что и Христиной тетке. Мол, на фабрике освободилось место упаковщицы, как раз бы для Христи. А ее, выясняется, и в городе нет. Говорила это, а сама, наверно, покраснела, потому что покачал осуждающе головой: «Такая хорошая девушка, а говорите неправду. Вы же не затем приходили, а с поручением от Гармаша, чтобы где-нибудь встретиться им».

— Я так и одеревенела, — вздрогнула Таня и сейчас, рассказывая об этом. — Но набралась духу и вру, уже не краснея: «Ровно ничего не знаю про Гармаша, полгода и в глаза не видала. И нечего выпытывать у меня. Нехорошо так делать». Он и поверил. «Ну, так знайте же: прибыл и, может, сегодня еще и вам мешок угля принесет! Если не приносил еще, пока вы на работе были». Как же он узнал?! — И растерянно смотрела на Артема.

Теперь он уже вынужден был рассказать девушке, чтоб не ломала зря голову над этим, о своем посещении Христиной родни. О том, что столкнулся там с Мегейликом и Лиходеем. И что дошло дело до проверки документа, липового, конечно.

— Нет, ты таки сумасшедший! — вспыхнула Таня, и на глазах ее навернулись слезы — от возмущения и тревоги за него.

— Сам теперь вижу, в какую беду чуть не попал. Но мог ли я думать, что она узнает меня, Христина тетка.

Артем рассказал, как все произошло. Рассказал, как она вела себя во время проверки Лиходеем его документа. Кажется, только она и спасла его тогда. Вот почему и удивлялся сейчас, и досадовал. Был куда лучшего мнения о ней. Считал более надежной. И поэтому даже некоторые надежды возлагал на нее.

— Какие надежды?

Артем ответил не сразу. Не потому, что не имел на это готового ответа. За целый день здесь, в одиночестве на безлюдном берегу Днепра, среди этих мрачных камней, он имел достаточно времени поразмыслить над утренним происшествием. И особенно, конечно, над подслушанным разговором Лиходея с его гостем, когда они остались за столом вдвоем. Что тот был провокатор, у Артема уже не было никаких сомнений, и даже — связан каким-то образом с казнью тех двоих неизвестных на базарной площади. Бесконечное число раз в течение дня восстанавливал Артем в памяти слово по слову тот диалог, отыскивая в словах и в недомолвках все, что только могло бы пролить свет и на трагедию и на ее участников. И всякий раз с горечью убеждался, что ничего не может найти: ни имен казненных, ни фамилии того провокатора. Ну, да про горемык-повешенных не сегодня завтра все станет известно — кто они. А вот провокатор того и гляди улизнет, подлюга. Чтобы и дальше творить свое мерзкое дело.