Аромат счастья сильнее в дождь - [38]

· Глава 36 ·

Поужинав, мы отправились прогуляться по берегу моря. Поели мороженого, отец взял себе взбитых сливок, малыши покатались на карусели и никак не хотели с нее спускаться, а Жером с Роменом попрыгали на батуте с резинками. Короче, это была первая совместная вылазка, которая прошла почти идеально. Только Бена страшно не хватало. Когда, возвратившись, я увидела пропущенный вызов от него, я сочла это знаком и сразу же перезвонила.

— Привет, Полина!

— Привет, Бен. Ты звонил?

— Да, ведь прошло больше недели, как вы уехали, и я решил поинтересоваться, как вы там. Как отдыхается? Наверняка уже все обгорели?

Голос был теплый, почти дружелюбный, не имевший ничего общего с тем механически-ледяным тоном, которым он говорил со мной все последние месяцы. Как будто он вернулся после долгого отсутствия.

— Жюль в восторге. Он просто не вылезает из воды. Хочешь поговорить с ним? Он еще не лег спать.

— Дашь мне его после, сначала расскажи о себе! Каким он оказался, твой Пляжный Домик?

— Он классный, оттуда прекрасный вид на море, и еще у нас есть большой бассейн.

— Наверное, у тебя странное чувство, ведь ты так по нему скучала… А как остальные, с ними все хорошо? Как Нонна?

— Да, она в порядке. Счастлива, что вернулась на свой юго-запад.

— А ты? Как дела у тебя?

Несколько секунд я молчала, чтобы из горла ушел комок. Бен спрашивал о моей жизни, интересовался мною, а я уже отвыкла от этого.

— Все в порядке. Отпуск пошел мне на пользу.

— Ты выходишь куда-нибудь?

— Не особо. Правда, не так давно ходили в клуб с Натали и Жюли, пришлось угробить три дня, чтобы прийти в норму.

Он рассмеялся.

Бен. Он смеялся.

— Хотел бы я это увидеть! Слушай, можно мне взять Жюля к себе на денек? В субботу, если ты не против? Я заеду за ним, а вечером привезу.

— Не вижу никаких проблем. А что вы будете делать?

— Пойдем на пляж, если позволит погода, или еще что-нибудь придумаем. А ты не хочешь пойти с нами?

Я хотела смеяться, плакать, кричать и пройтись колесом одновременно. Но нужно было сдержаться, не ронять себя в его глазах.

— Не думаю… впрочем, там увидим. Ладно, передаю тебе Жюля, он как раз сейчас рядом. До субботы!

— Отлично, значит, до субботы, моя… прости, до субботы, Полина!

Я передала телефон Жюлю, и он тут же убежал. Присев на кровать, я заметила, что у меня дрожат руки.

До субботы, любовь моя!

10 января 2009 года

В тот день я встала на лыжи во второй раз в жизни. Впервые это произошло, когда я еще училась в пятом классе, но все же я получила тогда свою «снежинку»[49], потому что тренер находил меня «забавной».

Да я и всегда была такой нелепой, как мне кажется. Ты стоял внизу лыжни и чуть не плача наблюдал за моим спуском. Ноги — как снегоочистители, руки в защитной позе; я сползала с горы, подобно улитке, наглотавшейся снотворного.

— Давай, милая, ты сможешь!

Ты сам настоял, чтобы я пошла с тобой. Я тебя предупреждала: ты рискуешь испортить себе все удовольствие. Единственное, что я любила в горах, это раклет[50]. И все же ты упорствовал: когда ты хотел оторваться как следует на серфе[51], ты и ходил только с друзьями, но этот день ты непременно задумал «разделить» со мной.

Пропади оно пропадом это разделение.

Мне потребовалось меньше часа, чтобы присоединиться к тебе. Тем самым я поставила личный рекорд, поскольку могла бы спускаться и неделю. Ты горячо меня поздравил и, чтобы закрепить мой успех, предложил пройтись по красной трассе[52].

Я только посмеялась в ответ.

Однако ты говорил серьезно.

И я согласилась: любовь делает нас безрассудными. Или, может быть, высота.

Ты долго следовал на медленном ходу рядом со мной, этак минут двадцать, но потом, видимо, у тебя стали затекать ноги.

— Я возьму несколько бугорков и подожду тебя внизу, хорошо?

— Хорошо.

И ты устремился вниз на полной скорости. Один бугор, потом второй, затем очередной прыжок и парящий полет…

Страх, что ты разбился, пересилил во мне чувство опасности и боязнь собственного падения.

Присев как можно ниже, я пулей помчалась вслед за тобой по склону.

Ты не мог пошевелить ногой, чтобы не закричать от боли. Вскоре подоспели спасатели, и тебя эвакуировали.

Несколько месяцев подряд ты рассказывал всем встречным и поперечным, что пошел на то, чтобы заработать себе растяжение связок коленного сустава, только чтобы доказать мне, что и я могу преодолеть себя и перестать кататься на лыжах «как снегоочиститель».

Совместные лыжные прогулки на этом закончились.

· Глава 37 ·

Чтобы расслабиться, некоторые люди отправляются в хаммам, другие занимаются спортом. Я — глажу.

На мой взгляд, нет ничего более успокаивающего, чем смотреть, как горячий утюг скользит по ткани и в мгновение ока преобразует ее, мятую и грубую, в нечто гладкое и нежное. Вот если бы когда-нибудь изобрели утюг для отглаживания жизни!

Когда я вошла в прачечную с корзиной, полной чистого белья, там уже находилась Голубка.

— Значит, и ты пользуешься утюгом?

— Похоже на то.

Всегда она в своем репертуаре, эта Марсель.

— Я зайду попозже.

— Подожди! Скоро я закончу. Выходит, руки у тебя растут из правильного места?

— Простите?

— У твоей матери они явно росли не оттуда, она никак не могла найти им применение. Если бы она не встретила Патрика, то заросла бы грязью и питалась бы исключительно заморозкой. Но если ты умеешь гладить, значит, она не все упустила.