Арминэ - [32]
— Где же она? Позови, — сказал человек в черной барашковой папахе и тяжело, двумя руками оперся на толстую суковатую палку. Кожа на его лице была темная, словно дубленая, одежда в пыли.
— Мец-майрик, — заорал я, — тебя зову-ут!
— Что ты орешь, Геворг, разве я глухая? — Но, увидев незнакомца, Мец-майрик замолчала и вопросительно посмотрела на него, вытирая руки о выцветший передник.
— Баджи[5], — сказал азербайджанец, сняв папаху и отирая серым скомканным платком пот со лба, — не найдется попить холодной воды?
— Почему не найдется? Геворг, сбегай в дом и принеси воды.
Я принес огромную глиняную кружку воды и подал путнику.
Он жадно припал к ней и не отрывался, пока не выпил все до последней капли… Я с любопытством смотрел, как его кадык двигается вверх-вниз, будто заводной.
На старой солдатской гимнастерке пот полумесяцами выступил под мышками. Я сразу догадался, что путник — демобилизованный фронтовик или солдат в отпуске.
— Видать, издалека? — спросила его Мец-майрик.
— Да, из Агдама, — ответил азербайджанец и снова надел свою черную барашковую папаху.
— И давно в пути?
— С самого утра, баджи.
— По такой-то жаре…
— А что делать, баджи, надо, — со вздохом сказал азербайджанец. — Ну, мне пора, а то ведь солнце уже начало садиться.
И он усталым шагом, прихрамывая, направился к калитке.
Спустя пять минут, а может, и больше выбегает из кладовой Мец-майрик и говорит:
— Геворг-джан, быстро беги за ним и верни!
— Кого его?
— Ну, того человека, что попросил напиться. Беги за ним!
— А зачем?
— Скорей, а то не догонишь!
Я выскочил за калитку и спустя несколько минут вернулся с человеком в барашковой папахе. Мец-майрик уже дожидалась нас во дворе.
— Возьми, — сказала она, протягивая азербайджанцу два вчетверо сложенных свежих лаваша, — возьми, в пути пригодятся, и да минует смерть твою старую мать…
— Спасибо, баджи, — немного смущаясь, сказал азербайджанец и сунул лаваши в хурджин — это такая перекидная через плечо ковровая сумка.
— А далеко еще идти?
— В Ахундовово, баджи.
— Дела, что ли, там дожидаются?
— Нет. К сестре, хочу навестить ее, горе у нее: неделю назад пришла похоронка на мужа. Всю войну провоевал без царапинки — и вдруг в конце… Судьба, видать!
— Господи боже! И ребята, наверное, есть у нее?
— Эх, то-то и оно, что осталось трое сирот, — с грустью сказал человек в барашковой папахе. — Ну, до свидания, баджи, и да продлит всевышний аллах твои года.
Мец-майрик сложила руки на животе и в задумчивости уставилась на калитку, за которой скрылся азербайджанец. И вдруг — будто ее какая муха укусила:
— Геворг, беги скорей за этим человеком!
— Опять? Зачем?
— Ты слышал, какое у него горе?
— Да, — ответил я, недоумевая.
— Ну, если слышал, то беги сейчас же и верни его!
Я снова выбежал за калитку. На этот раз человек в барашковой папахе успел уйти довольно далеко. Я с трудом его нагнал. Когда мы вернулись во двор, Мец-майрик стояла, подобрав левой рукой углы своего передника.
— Это для твоих бедных племянников, и да минуют их отныне болезни и горести, — сказала она и извлекла из передника несколько кусков сахара-рафинада и пять или шесть темных сухих пряников — почти все оставшиеся запасы сластей, привезенные из города. Я в изумлении смотрел на бабушку. Сама постоянно твердит, что сейчас время военное и нужно бережно расходовать продукты, и почти все отдает первому же попавшемуся человеку.
— Не надо, баджи, вам тоже нужен сахар, — сказал человек в барашковой шапке, а сам начал снимать с плеча хурджин, куда бабушка бросила сахар и пряники. — Да вознаградит аллах тебя за твое доброе сердце!
— А с ногой-то что? — спрашивает Мец-майрик.
— На фронте ранило, недавно демобилизовали. Ну, прощайте…
И ушел. Хотя уже стало смеркаться, я снова принялся за рогатку. Но не тут-то было.
— Геворг, — снова выходит на порог Мец-майрик. — Геворг, беги за тем человеком!
— Сама беги, больше не хочу.
— Говорю тебе, беги, ведь скоро начнет темнеть.
— Ну и что?
— А ты заметил, как он хромал?
Я пожал плечами — разве поймешь Мец-майрик? — и побежал за незнакомцем. Он изумленно посмотрел на меня, но все же вернулся.
— Куда ты, добрый человек, на ночь глядя. Оставайся: переночуешь, а утром чуть свет отправишься с богом в путь.
И Мец-майрик принялась готовить ужин. Поставила на покрытый старой клеенкой стол все самое лучшее, что нашлось в доме, потом уселась напротив и все смотрела, смотрела на него, почему-то довольная, будто нет большей радости, чем глядеть на демобилизованного солдата, который уминал все подряд, запивая вином из глиняного кувшина. После ужина бабушка постелила ему на веранде, и через несколько, минут гость захрапел в тяжелом сне.
Засыпая, я видел, как Мец-майрик сидит в своей обычной позе: левая рука на животе, правая в задумчивости прикрывает рот. Я не сомневался, что она ломает голову: что бы такое еще отдать завтра утром человеку в барашковой папахе…
С ослами шутки плохи
Однажды я, мой младший брат Грантик и еще несколько дзорагетских ребят отправились в поля, которые начинались сразу же за виноградниками. Вдруг мы увидели серого осла, мирно щипавшего траву. Мы с братом решили немного покататься на нем. Но удивительное дело: стоило мне взобраться на это спокойное животное, как оно стало дергаться, скакать, высоко подбрасывая круп, пока я под дружный хохот ребят не шлепнулся на землю. Потирая ушибленное место, весь красный от стыда и досады, я поднялся и упрямо полез на еще более упрямого осла. И к великому удовольствию ребят, история снова повторилась. Как только я очутился на земле в четвертый раз, осел, с виду такой добродушный, а на самом деле оказавшийся таким коварным, вытянул шею и, раздув темные ноздри, вдруг заревел: «И-о-о-и-о-о-и-о-о-о! И-о-о-и-о-о-и-о-о-о!» Да так оглушительно и трубно, будто торжествовал свою победу надо мной, поверженным. Ребята, держась за животы от хохота, катались по траве. Мне же было не до смеха, я стиснул зубы, чтобы не зареветь от обиды и досады. Когда же я увидел, что на осла взобрался Грантик и, словно заправский наездник, легонько ударяя голыми пятками по его бокам, поехал по кругу, довольный и торжествующий, я еще больше разозлился.
Сборник рассказов о детстве и юности выдающего полководца Великой Отечественной войны Николая Фёдоровича Ватутина, о становлении его характера. Для детей младшего и среднего школьного возраста.
Медвежонок Тедди живёт в комнате мальчика. Он – не простая игрушка. Вместе они просыпаются, играют в мяч, пускают бумажные кораблики в ручье и пьют какао. Но однажды у мальчика появляется новый мишка Белыш. И Тедди совсем не готов подружиться с ним… Книга научит детей дошкольного возраста дружить и подойдёт для совместного чтения. А дополнят историю красочные иллюстрации, выполненные в классической манере. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Это замечательная книга рассказывает о Лизе, крайне одинокой девочке. Когда-то ее бабушка рассказывала ей интересные истории, но она умерла. И теперь Лизе больше некому рассказывать на ночь интересные сказки… «Лиза-Лу и Сказочник» — первая книга, написанная Милен Фармер. Работа над книжкой началась в январе 2002 г. Помимо текста Милен нарисовала свыше 30 иллюстраций. Милен решила написать книгу для детей, но она не такая уж и детская. Книга написана в современном ключе и главное ее отличие от всех остальных, в ее совершенно не похожем на другие сказки сюжете и оригинальных героях.
Веселая, почти рождественская история об умной и предприимчивой собаке Люсе, которая, обидевшись на несправедливость, совершает побег из дома. После многих опасностей и приключений покорившая сердца нескольких временных хозяев беглянка благополучно возвращается домой как раз к бою новогодних курантов.Книга предназначена для детей среднего школьного возраста.
Почему летают олени, а лошадь мэра съела все яблоки в городе? Зачем гномы-алмазокопы до холодов собирают алмазы? Кто такая Мерзетта? Откуда берутся волшебные камни, исполняющие желание? Могут ли дружить щенок, котёнок, волк и ёжик? «Детям от детей» – первый сборник лучших сказок, написанных детьми на занятиях по сказкотворению с детским писателем Светланой Кривошлыковой в рамках проекта "Творческая мастерская для семьи и детей "Книготворение" Фонда возрождения национальных традиций "Новый век".
Рассказы о дальневосточных пограничниках 30-х годов, о том, как верно и стойко несли они свою нелегкую службу на сторожевых катерах. Для среднего и старшего школьного возраста.