Арктическая одиссея - [53]

Под утро разразилась сильная пурга. Температура воздуха минус 35 градусов. Весь день топим печи, но все же в доме прохладно. Комнатная температура не превышает 14 градусов.

1952 год

1 января.

Новый год встречали на кухне. Здесь теплее. Сюда занесли стол. К встрече Нового года мы приготовились по-праздничному. Особенно постарался Данилыч. Вчера весь день готовил разные кушанья, из спирта приготовил ликер, по крепости не уступающий водке. Плита пышет жаром, и мы встречали Новый год вольготно, не кутаясь в теплые свитера. В комнатах прохладно, сильный ветер с крепким морозом охлаждают дом.

Выпили, как полагается, за старый, затем за Новый год, потом еще выпивали. Пьяными не были, но в меру захмелели. Спели несколько песен. Вспоминали о прошлом, вспомнили, как встречали в прошлом году Новый год на полярной станции Четырехстолбовой. Потом заговорили о своем положении: какой сюрприз преподнесет нам наступивший год? И действительно ли знают, что мы находимся здесь? Ведь посылали сюда дважды самолеты, а второй, что прилетал в августе, даже сбросил на остров что-то. Жаль, что промахнулись пилоты. Я верю, что наше руководство знает о нас. И предполагаю, что после окончания полярной ночи в светлое время к нашему острову должен прилететь самолет. Виктор сомневается, говорит, что мы, дескать, здесь загнемся и никому до нас дела нет. Какой скептик! Данилыч высказался, к моему удивлению, тоже как-то неопределенно. Он так сказал: «Возможно, там о нас знают. Но как нас вытащат отсюда? Не каждый год бывает возможность пробиться к нашему острову судну, даже ледоколу. Не зря же закрыли эту станцию. И самолет здесь не посадишь. Кругом торосы и лед неспокойный. Надеяться на дядю рискованно. Нам надо искать другой выход.

Какой еще другой выход? – вырвалось у меня. –Что ты предлагаешь, Данилыч?

У меня есть задумка, парни. Как вы на это посмотрите… Если действительно там знают, что мы на этом острове, то после окончания темного времени во второй половине февраля, а тем более в марте, к нам обязательно должен прилететь самолет, который что-то сбросит нам. Какие-то инструкции… Как нам быть и что делать дальше. Если же самолета не будет, то, надо сказать, положение наше аховое. Я предлагаю: в апреле покинуть остров, двигаться на материк своим ходом. И подожди так недоверчиво улыбаться, Саша. Ты же сам рассказывал нам о полярных исследователях, которые ради науки в неимоверно тяжелых условиях по льдам на собачьих упряжках проходили многие сотни километров. Тот же ваш Де-Лонг. Ты говорил, что его шхуна затонула недалеко от Генриетты. А он со своей командой на собачках аж до реки Лены добрался. А мы разве не такие же люди? И путь наш будет короче. Я внимательно изучал вашу карту, Новосибирские острова. Они далеки от нашего острова. На больших островах должны находиться полярные станции. Какие станции и где они находятся – я не знаю. Об этом должны знать вы, ученые метеорологи.

Слишком рискованное путешествие предлагаешь, Николай Осипович, – сказал я. – У того же Де-Лонга не было другого выхода, как двигать на материк. Мы же находимся в сравнительной безопасности, и я надеюсь, больше того, убежден, что нас вызволят отсюда, возможно, в этом году. Не все люди из команды Де-Лонга добрались до материка. Большинство из них погибли. Потом, у них было лучше снаряжение, были хорошие собачьи упряжки, они везли с собой вельботы – ведь на пути могут встречаться большие разводья, полыньи. Я думаю, что люди Де-Лонга были более выносливы и приспособлены к такому походу. – Тут я невольно взглянул на Виктора. Тот перехватил мой взгляд и нахмурился. Он правильно оценил мой взгляд, понял, что нас беспокоит его физическое и моральное состояние, и мы не верим в его силы. Это обескураживало и даже раздражало его.

– Витя, – как можно мягче сказал я. – Ты должен изменить свой образ жизни. Меньше лежать, а больше ходить и быть на свежем воздухе. Мы беспокоимся о твоем здоровье. Ты стал задумчив, угрюм, не в меру раздражителен. Выкинь все мрачные мысли из головы, освободись от душевной тоски. Все будет хорошо, Витя, и в этом году мы обязательно будем среди своих близких, и ты увидишь свою маму и будешь гулять по прекрасным улицам Ленинграда. А сейчас, как бы ни было трудно, держись, борись со своей апатией и приобретай спортивную форму…

Данилыч поддержал меня. Виктор долго молчал. Затем недовольно, резко заговорил:

– Все это химера, мужики! Авантюрный план! Опять дрейфующие льды, опять нас будет носить по морю в неизвестном направлении, опять ураганный ветры, торошения, голод и холод. Все это мы уже испытали. Вспомнить страшно!

– И такое может быть. Ты что же, парень, хотел бы до материка прокатиться на нарточке по накатанной дорожке? – возмущенно сказал Данилыч. – Не будь хлюпиком, Витя. К этому походу мы подготовимся, как положено. У нас будет две собачьих упряжки и заправимся не хуже Де-Лонга. Мы должны быть уверены в своем успехе.

На лице Виктора появилась недовольная мина. Он поднялся, быстро натянул свой шерстяной свитер и, выходя из кухни, недовольно буркнул:

Я на боковую, а вы еще поговорите. Мечтатели…