Арктическая одиссея - [51]

Я поспешно отскакиваю назад, но и сзади происходит то же самое. Куда бежать? Сжатие льда усиливается, взбесившиеся льдины неотвратимо наступают на меня. «Бах! Бух! Тр-р-р!» – слышится со всех сторон, и я в ужасе мечусь на крохотном пространстве, безуспешно пытаясь выбраться из этого хаоса. Лед кругом шевелится, льдины громоздятся друг на друга – местами плавно, со скрежетом и шипением, а то вдруг стремительно, толчками, с грохотом вскидываются на дыбы.

Я понял, что нахожусь в центре торошения и что в любой момент могу быть раздавлен, исторошен в этом гигантском и слепом единоборстве сил природы. Что же делать? Я был, конечно, напуган, но не растерян. Так что же стоять и покорно ждать своей гибели? Нет, надо бороться! Ведь должен же быть какой-то выход из этого, казалось бы, безвыходного положения!

Передо мной только что образовавшаяся, вернее, рождающаяся гряда торосов. Глыбы льда еще в движении: колышатся, прут вверх. В других местах лед еще более активен. Я принимаю решение – перемахнуть через неспокойный ледяной вал. Карабкаюсь по наклонной мокрой льдине. Вдруг льдина зашевелилась, становится круче и чуть не сбрасывает меня. Одна мысль: «Только бы удержаться и не зажало бы льдами». И вот я на вершине льдины. Перескакиваю на второй торос, затем на третий и скатываюсь на другую сторону опасного ледяного вала. Пробежал десяток метров и… новая свежая гряда торосов. Но лед здесь почти неподвижен. Преодолеваю и этот вал мокрого и скользкого льда. Отошел всего несколько шагов от коварных торосов и, о ужас, неожиданно проваливаюсь в довольно широкую трещину во льду, которую не заметил в темноте. За плечами у меня был карабин. Уходя во льды, я не всегда брал с собой оружие, а на этот раз взял. Неровен час, вдруг с медведем встретишься. В этот раз карабин оказал мне неоценимую услугу, а возможно, даже спас меня от гибели. При моем падении карабин лег, застрял поперек трещины и удержал меня от дальнейшего погружения в ледяную воду. Благодаря ему я выбрался на поверхность без большого труда. Все же я искупался по пояс.

Выбрался из ледяной купели – и скорее к дому. Мороз под 25 градусов, мокрая одежда быстро задубела на мне, покрылась ледяной коркой, сырые ватные брюки отяжелели и мешали идти, но я старался чаще двигать ногами, чтобы как-то согреться быстрой ходьбой и не замерзнуть. То и дело приходилось преодолевать гряды торосов. Иду, а лед вокруг меня иногда стреляет, лопается – так рождаются трещины. Где-то сзади скрипит, стонет и бухает. Я все дальше отдаляюсь от опасной зоны.

Вдруг слышу лай собак и слова команды. «Данилыч», – мелькнула радостная мысль. И действительно на полпути меня встретил Данилов с упряжкой из четырех собак. С помощью Данилыча я благополучно добрался до нашей уютной станции, даже не обморозился.

Сейчас новолуние, и в такое время наблюдаются сильные, с наиболее высоким уровнем воды, приливы. Лед не выдерживает гигантского давления изнутри, то есть со стороны воды, разламывается. В одних местах лед вдоль трещин разводит – образуются разводья, в других идет сжатие льда с обязательным торошением. Вот я и попал в такую зону, где шла активная подвижка льда с мощным торошением.

Кстати, ровно год назад я также испытал «прелести» арктической природы и чуть не погиб в пургу. Так что 29 декабря число для меня чуть ли не роковое в моей пока недолгой жизни. Чтобы не попадать в каверзные положения с угрозой для жизни, чтобы безвременно не погибнуть, как говорится, «за понюшку табака» в суровых арктических условиях, нам, приезжающим сюда работать, нужно терпеливо набираться жизненного здешнего опыта, чтобы научиться читать Мудрую Книгу Природы Севера.

30 декабря.

Мы здесь живем, в основном, настоящим и прошлым. Будущее для нас неопределенно, и мы стараемся не говорить, что ждет нас впереди. Я больше вспоминаю о близком прошлом, о зимовке на полярной станции Четырехстолбовой. Вспоминаю и представляю себе каждого сотрудника станции, и теперь они кажутся мне такими близкими, родными. Вспоминаю, как мы весело проводили праздники. А на мой день рождения, 17 сентября прошлого года, был организован прекрасный праздничный стол, изготовлен большой торт и установлен в центре стола, а по краям торта – двадцать зажженных свечей. Тогда мне исполнилось двадцать лет. Мы выпустили две стенгазеты «Север», в основном юмористические, к марту этого года подготовили самодельный, отпечатанный на машинке, рукописный журнал «Северное сияние», который я редактировал. Журнал получился, по нашим меркам, солидный, более тридцати страниц. Содержание журнала – проза, стихи, басни, а точнее: три стихотворения, два рассказа небольшая часть повести, басня, чайнворд и «История нашего острова». Я написал передовую «Учиться хорошо писать» (подражал М.Горькому) и отрывок из задуманной повести «Лампочка Ильича» с продолжением в следующих номерах журнала. А вот как получилось… Редколлегия журнала – пять человек, и все активно участвовали в его издании.

Так что же произошло со мной год назад, то есть 29 декабря? В этот день я попал в сильную пургу. Это я подробно описал в своем дневнике, который остался на полярной станции «Четырехстолбовая». И теперь я в подробностях вспоминаю этот день.