Арктическая одиссея - [50]

А то вдруг ты ни с того ни с сего начинаешь буйствовать – ломать и корежить лед в море: гулом и скрежетом, невообразимым шумом нарушишь первозданную тишину. А то рассердишься и начинаешь дуть из своих ледяных губ, и тогда колеблется постланный тобою саван, покрывающий землю, и в воздух поднимаются мириады снежных песчинок. Любишь ты насылать пургу, о богиня – Полярная Ночь! Пурга – это твоя любимая дочь. Тогда ты воешь: то злобно, то по-волчьи, то горестно, со щемящей сердце болью, как простая земная женщина, оплакивающая невосполнимую потерю. Видно, и на тебя, богиня – Полярная Ночь, порой находит тягостная тоска!

Здесь, в описании полярной ночи я, конечно, подражаю стилю прошлых полярных исследователей, особенно Нансену, а может, даже непроизвольно заимствую у них некоторые выражения. Я хочу наиболее полно выразить свои переживания о красоте полярной ночи – этом неповторимом явлении природы.

22 декабря.

Сильная пурга. Стены дома содрогаются от ударов свирепого шквалистого ветра. Я не стану описывать жуть и неистовство здешней природы в разгар полярной ночи. Просмотрев свой дневник, я пришел к выводу, что иногда чрезмерно увлекаюсь описанием ужасов полярной природы. Буду более сдержан. Здесь Арктика, а мы находимся на высокоширотном небольшом ледяном островке. Штормовые свирепые ветры с пургою, порой морозы за минус 50, подвижки льда с грохотом и треском ломающихся льдин – такова будничная зимняя жизнь высокоширотной Арктики.

Отсиживаемся в стенах домах, выходим только по крайней необходимости. В комнатах холодновато. Самая теплая комната – кухня.

24 декабря.

Пурга внезапно прекратилась. Успокоился ветер. Вызвездило. Тихо и спокойно кругом. Сегодня выходил в море проверить приваду. Песцы безнаказанно поедали нерпичье мясо, но кое-что осталось. Думаю снова поставить капканы. Тянет на охоту. Азартное это дело.

По морю идти легко. Снег на льду отвердел, но много застругов. Луны нет, только звезды и сполохи. Глаза привыкают к темноте, и дорога под ногами хорошо просматривается.

От привады хорошо просматривается остров. Темная громада среди льдов и снега.

26 декабря.

Установил капканы около своей привады. Два капкана. Данилыч отказался от охоты на песцов. Говорит мне:

– Всех песцов ты не переловишь. Я поставлю свои капканы в начале февраля, когда светать начнет, к концу большой ночи. Тогда и на собачках виднее будет ездить. Сейчас я занят более важным делом. За январь тебе больше двух-трех песцов не поймать. Остальных будем вместе отлавливать.

Действительно, у нашего Данилыча работы хватает. Сейчас он заканчивает обработку всех звериных шкур. После Нового года он думает заняться поделкой новой нарты и ремонтом старой. Потребуется много крепких ремней. Хорошие ремни нужны и на собачью упряжь. Важным делом занимается Данилыч. Кроме всего, он на плите готовит пищу, ухаживает за собаками.

27 декабря.

В утреннее время заспешил во льды проверить капканы. Оба капкана были спущены. В дужках одного капкана была зажата небольшая нижняя часть песцовой лапки. Песец перегрыз перебитую, закоченевшую на морозе часть своей ноги и ушел. Теперь он вряд ли сюда придет. Пришлось заново настораживать капканы и возвратиться домой без добычи. И такое бывает.

29 декабря.

Сегодня был тяжелый и опасный для меня день – природа словно испытывала меня на крепость, на выдержку.

Я собрался на охоту. Данилыч предупредил меня:

Саша, ты бы сегодня подождал с охотой. Море мне не нравится – скрипит, пошумливает. Как бы не разыгралось оно. Не мне говорить тебе об этом.

Я думаю, зря беспокоишься, Николай Осипович, – возразил я. – Наше море всегда беспокойное, иногда и пошумливает. До моей привады ходьбы-то полчаса, каких-то полтора километра.

Данилыч только покачал недовольно головой и сказал, что на всякий случай будет держать наготове собак.

Песец к приваде не подходил. Я постоял с минуту у привады, прислушиваясь к нарастающим с каждой минутой странным звукам

– где-то недалеко шло торошение. Я заспешил домой. По чистому небу быстро передвигались разноцветные колеблющиеся ленты и лучи. Полярное сияние было средней интенсивности, которое давало какой-то свет. Остров был хорошо виден, я спешил. Меня охватила тревога. Вокруг меня, особенно сзади, нарастал шум торошения.

Я недалеко отошел от привады, как внезапно начались подвижка и сжатие льда, страшное явление природы для человека, находящегося во льдах. Сначала где-то сбоку послышался громкий треск, затем натужный скрип, словно двинулся огромный санный обоз. Треск повторился, и уже в нескольких местах, послышалось прерывистое шипение и хрумканье. Впечатление такое, что где-то рядом жует гигантское чудовище. Неожиданно около меня словно выстрелили из пушки, я даже присел от неожиданности и испуга. Затем затрещало, загремело, и вдруг вижу, о боже, передо мной лед вспучивается и с грохотом раскалывается, несколько льдин вздыбились и со страшным скрежетом полезли друг на друга. Под моими ногами поверх льда появилась вода. Я в ужасе отпрянул назад.

Вскоре грохот стал затихать, и вот почти затих – только слышались скрип и шипение трущихся льдин. Я заспешил в сторону, стараясь обойти опасную зону. Но тут лед на моем пути угрожающе затрещал и в следующий момент с грохотом взорвался. Опять льдины полезли друг на друга – шло интенсивное сжатие и торошение льда.